Женщина-кошка
Шрифт:
— Если ты готова, то я тоже, — крикнула Бонни.
Дорогу прокладывала Женщина-кошка. Ей приходилось помогать приятельнице в трудных местах, но Бонни поняла — без лишних слов — что теперь время подчиняться, а не болтать. Не жалуясь, она тащила свой тяжелый рюкзак, делала все, что ей говорили, и не проронила ни словечка, пока они не оказались в пустой квартире Эдди.
— Ты? — спросила она, показывая на исцарапанную дверь и притолоку.
Быстро кивнув, Женщина-кошка нагнулась и начала работать над замком.
Это была сложная процедура; во время первого визита механизм был поврежден. Неужели Эдди так
— О, Боже. О, Боже, — Бонни поколебалась прежде, чем переступить порог. — О, Боже. Они не поверят. Широкоугольного объектива будет недостаточно. Надо было принести кинокамеру. Это требует движения, медленной панорамы по всей комнате, чтобы глаз охватил все, что здесь находится. И стоп-кадры здесь… или здесь… или… О, Боже. Не знаю, откуда начать.
— Да просто наводи и снимай. Обязательно попадется что-то незаконное.
Там еще есть вещь, шкатулка из уссурийского тигра, в той комнате, через которую мы вошли. Оставь для нее кадр. Я посмотрю в других комнатах, нет ли там чего еще.
— Наводи и снимай, — повторила Бонни. — Снимай и наводи. О, Боже.
Она сняла рюкзак и открыла его. Когда Женщина-кошка выходила из комнаты, она уже поставила обе камеры на пол и натягивала тонкие перчатки.
Быстрый осмотр других помещений убедил Женщину-кошку в том, что, кроме шкатулки в спальне, ничего заслуживающего фотографирования не было. Она также убедилась, что Эдди Лобб не приходил домой. Это наполнило ее безотчетной тревогой. Если Эдди так долго отсутствует, он вполне может в любой момент войти в дверь. Однако это соображение никак не повлияло на кислотный обмен ее желудка. Она вернулась в тигриную комнату и велела Бонни поторапливаться. Та стояла на стуле из тигриных костей и пыталась снять со стены одну из голов.
— Не делай этого!
Женщина-кошка была гораздо сильнее Бонни. Она легко отняла голову у напарницы и прикрепила ее обратно к стене.
— Не трогай вещи! Что еще ты трогала? — оглядевшись вокруг, Женщина-кошка получила ответ на свой вопрос: каждая вещь на правой стороне комнаты была слегка сдвинута с места.
— Я делала широкоугольные снимки на быстропроявляющейся цветной пленке; теперь я собираюсь сделать узкие снимки на черно-белой пленке. Я сделаю огромное увеличение. Чтобы снимки получились хорошие, нужно подвинуть вещи. Я надела перчатки. Кажется, я нигде не оставила отпечатков. И потом, меня никогда не арестовывали. У них нет моих отпечатков пальцев.
— Но он узнает, что здесь были.
Бонни скорчила рожицу. «Один взгляд на эту дверь, и становится ясно, что здесь кто-то был, тебе так не кажется? Разумеется, он не узнает, кто и не осмелится заявить в полицию — потому что, если они придут сюда и увидят все эти штуки, у него появятся очень большие проблемы. Послушай, я знаю, ты говорила, что мы не должны ничего трогать, что все доказательства будут у нас на снимках, но мне кажется — поскольку ты так или иначе отметилась у него на двери — нам стоит пойти дальше и слегка его припугнуть.
Передвинуть вещи. Я имею в виду, что парень, который сделал
Ей-Богу, он думает, что он сам — кот. Ну, не так, как ты, конечно. Но во всяком случае у него точно крыша поедет, если он увидит, что все эти вещи передвинуты. То есть, он тогда и сам сдвинется. Начнет думать, что все эти кошки ополчились против него.
— Ты так думаешь? — медленно сказала Женщина-кошка, покусывая свой стальной коготь. У Бонни была привычка говорить такие вещи и использовать такие слова, которые не очень-то понятны людям, без толку отсидевшим своё в школе. Анимист? Анимация? Какое отношение мультики имеют к Эдди Лоббу?
Но, как это уже случалось раньше, Женщине-кошке пришлись по душе умозаключения Бонни. — Ты думаешь он действительно чокнется, если мы тут все передвинем?
— Ну да. Подожди. Я придумала кое-что получше. Вместо того, чтобы просто передвинуть, мы передвинем их со смыслом. Видишь, тут все расставлено так, чтобы они смотрели на его стол? Так давай поставим так, чтобы они смотрели в другое место — на дверь. Дверь, на которой ты оставила свои царапины. Как будто все тигры повернули головы и ждут, когда он войдет. О, это будет здорово. Хотелось бы мне посмотреть на его физиономию! Впрочем, мы и так когда-нибудь увидим его физиономию, потому что от этих снимков у наших Воинов кровь закипит. Я тебе обещаю. Они наймут адвокатов, судей, всех, кого надо. Этот Эдди Лобб — к тому времени, как мы с ним разделаемся, он будет жалеть, что родился на свет.
Женщина-кошка не слушала. Она была занята воплощением плана, поворачивая все головы к двери, пока Бонни их фотографировала. Это занимало много времени, но дело того стоило. Вдруг Женщина-кошка услышала звук, исходящий от входной двери.
Ночь-заступница — Эдди Лобб возвращается!
Бонни уже упаковывала камеры. Ее западные глаза побелели, а дыхание сделалось панически-прерывистым, но она продолжала двигаться.
Женщина-кошка опустилась на колени рядом, торопливо передавая ей линзы и коробочки с пленкой.
— Я боюсь, — прошептала Бонни как можно тише.
— Ты умница, — выдохнула Женщина-кошка, услышав звук металлического болта, выскакивающего из металлического гнезда. — Иди в холл, вылезай в окно. Доберись до пожарной лестницы и лезь на крышу — так же, как мы пришли сюда, только наоборот. Сможешь?
Из глаз Бонни катились слезы, но она уверенно кивнула.
— Давай. У тебя все получится. Жди меня на крыше.
Женщина-кошка погасила свет, закрыла дверь и стала прислушиваться.
Второй болт выскочил из гнезда. У них еще было время. Никто, даже сам Эдди, не мог попасть в эту квартиру быстро. Она услышала шорох занавесей и невольный вскрик, когда Бонни вылезла из окна. Женщина-кошка задержала дыхание, ожидая следующего звука и надеясь, что это не будет звук удара чего-то тяжелого обо что-то твердое. Но нет. Она начала отступать назад по коридору. Она была в спальне Розы — черт, им не удалось снять шкатулку из уссурийского тигра, с которой все и началось, — когда входная дверь открылась. Когда та захлопнулась, она уже передвигалась по карнизу под окном.