Шрифт:
1
Эта надпись на крыше соседнего дома всегда была перед её глазами, стоило повернуть голову, сидя за столом на кухне или одёрнув штору в детской, выглянуть в окно. По ночам её подсвечивали прожектора, а чуть позже буквы начали светиться ярким неоновым светом, отчего в комнате маленькой девочки всегда было празднично, даже когда вокруг праздником и не пахло. Это были первые буквы, которые Ларочка осознано сложила в слова, а потом эти слова сложила в предложение. "Летайте самолётами Аэрофлота" – уговаривала горожан надпись на крыше. Лара не знала, чем летают жители её города, но для себя решила, что когда вырастет, то обязательно будет летать только самолётами Аэрофлота, и окончив школу, записалась на курсы стюардесс, тогда это можно было
А ещё Ларочке льстило, что её маму можно было увидеть в кино, и что на афишах, висящих на фасадах кинотеатров, писали её имя – Александра Савицкая, она появлялась даже на обложке журнала "Советский экран", и открытки с её портретом продавались в газетных киосках. А потом, вдруг, всё куда-то неожиданно исчезло; и фильмы, и афиши, и открытки, к Ларе перестали приходить даже самые закадычные подруги и по вечерам в их квартире больше не собирались шумные компании маминых приятелей с киностудии. Но несмотря на то, что теперь мама не снималась в кино, а подметала по утрам двор, что чай, который она заваривала, стал невкусным, борщ жидким, а хлеб чёрствым, Ларочка с выбранного пути не свернула, и именно там, на высоте десять тысяч метров, в самолёте Аэрофлота, она встретила свою первую любовь.
Кто не читал тогда повести Альберта Кошкина, да и в лицо его знала почти вся страна, это было время, когда поэты и писатели собирали стадионы и были вершителя дум. В полёте пассажиры следили за каждым его движением, нечасто же встретишь, вот так запросто, настоящую звезду. А вот он неотрывно следил за девушкой в строгом костюме, которая изящно повиливая бёдрами, расхаживала между рядов и угощала всех желающих леденцами "Взлётные" и минеральной водой "Боржоми". В самолёте заговорить не удалось и он подкараулил Лару у служебного выхода для лётного состава, и оттеснив, идущего рядом с ней пилота, протянул девушке огромный букет красных гвоздик.
– Если вы не согласитесь пойти со мной на свидание, я буду летать каждый день, теми же рейсами, что летаете вы, съем все леденцы, что есть на борту и умру от передозировки сладкого, – произнёс писатель, неотрывно глядя в глаза растерянной стюардессы.
Та взглянула на него, но виду не подала, как у неё внутри всё трепещет от осознания того, что с ней рядом стоит знаменитый советский писатель, а тут еще это предложение…
– Лара, соглашайся, – радостно защебетали её коллеги.
– Смотри какой видный мужчина, да ещё и с букетом…
– Здесь цветов рублей на сто…
– Автограф только не забудь взять…
Лара пришла в себя лишь на следующее утро, обнаружив, что лежит голая в чужой постели. До этого ей не доводилось оказываться в такой пикантной ситуации и пугал тот факт, что ничего невозможно было вспомнить. А вспомнить хотелось, ведь это был её первый секс. Как потом жить с пониманием того, что ты не знаешь каково это, стать женщиной. Лара натянула простынь до самого подбородка и привстала, чтобы оглядеться – цветы, пустые бутылки из-под шампанского, разбросанная по полу одежда и сладостная боль во всём теле… Это чувство можно было назвать приятным, если бы не дичайшая головная боль.
Эта была спальня, и на какое-то время она стала её любимым местом, где Лара не только получала заслуженное наслаждение, но уединялась вместе со своими мыслями, чтобы подумать о том, как распорядиться своим счастьем. А ровно через девять месяцев, после первой в её жизни ночи любви, на свет появилась Лерачка. Вот так, не успев попрощаться с детством, девочка вошла во взрослую жизнь.
Родившаяся малышка была такой красивой, что весь роддом приходил посмотреть на чудо ребёнка. Альберт, вдохновлённый страстной любовью, написал новую повесть об очаровательной стюардессе, влюбившейся в пассажира, но книгу почему-то не взяло ни одно издательство, и он впал в свою первую творческую депрессию, о которой Лара даже не узнала, он сумел утаить грусть под маской счастливого молодого папаши. Это потом, когда количество неизданных книг перевалило за десяток и отчисления от того, что издавалось раньше, превратились в жалкие гроши, его депрессии стали трансформировались в многомесячные запои.
А пока, чтобы не рухнула мамина заоблачная карьера, Лерочка была отправлена к бабушке Александре, которая, устав от унижений, решила сменить, предавшую её столицу на тихий посёлок на берегу Азовского моря, где и растила внучку. И городская утончённая девчонка вмиг превратилась в маленькую разбойницу с вечно растрёпанными и выгоревшими на солнце волосами, носящуюся в одних трусах по песчаному берегу с варёной кукурузой наперевес, предлагая её отдыхающим за пять копеек.
Бабушке Александре Фёдоровне в течение дня было некогда – сад, огород, курортники, домашнее вино. Она бралась за воспитание внучки лишь вечером, без занудства прививая той изысканные манеры, читая перед сном правильные книги и иногда давая Лерочке порыться в своей шкатулке с драгоценностями, оставшимися от прошлой жизни, и даже позволяла примерить понравившиеся. А потом та, уже тайком от бабушки, накрывшись одеялом, рассматривала импортные журналы, которые мама привозила из международных рейсов и представляла себя в невообразимых по красоте нарядах, в окружении невероятно красивых мужчин. Это было настоящее счастье…
А вот от счастья Лары ни осталось и следа. Единственной утехой были полёты за границу, которые позволяли ей увидеть мир, пусть на бегу или из окна автомобиля, везущего экипаж в гостиницу, пусть под присмотром бдительных агентов, не дающих и шагу ступить без их ведома, но ей всё равно удавалось насытиться запретным плодом, хватало тех жалких минут свободы, отведённых для проформы кем-то понимающим из высокого руководства. Но больше всего она боялась наступления того дня, когда её начнут называть Ларисой Анатольевной, а потом вообще переведут на внутренние региональные рейсы, где стюардессы превращались в потерявших интерес к жизни бортпроводниц, главная задача которых, вовремя подать пассажиру бумажный пакет, чтобы тот не обрыгал салон.
Но однажды случилось то, что перевернуло жизнь Лары. Вернувшись из очередного рейса чуть раньше, чем планировалось, и едва переступив порог квартиры, она сразу же почувствовала неладное. Нет, её не насторожил запах чужих духов и странные звуки, доносящиеся из спальни, её испугали лаковые женские туфли на высоком каблуке, которые аккуратно стояли возле её домашних тапочек. Если бы Лара сделал ещё шаг, то обязательно наступила бы на них, но она попятилась назад, и тихонько прикрыв дверь, ушла.
– Пал Палыч, поставьте меня, пожалуйста, на ближайший рейс, – попросила она своего начальника, отвечающего за лётный состав.
– Но ты же только что прилетела. Нужно отдохнуть.
– Я вас очень прошу. От этого зависит моя жизнь.
– Ну если жизнь зависит, то лети, – согласился тот, а как он мог не согласиться, ведь Ларочка была его любимицей. – Через два часа Москва – Мюнхен. Я сниму с рейса Свиридову. Привезёшь ей какой-нибудь сувенир. Иди в бухгалтерию, они выпишут командировочные, я распоряжусь.