Женщина с глазами кошки
Шрифт:
Наконец деревья редеют, и я выхожу на склон горы. Тут лучше дышится, уже видно небо — такое же, как в Майами, даже лучше. Никогда больше не сяду в самолет, не хочу снова пережить такой ужас — когда он падает. Никогда больше, ни за какие коврижки. Лучше пешком буду ходить. В крайнем случае куплю себе самокат.
Тело мое просит отдыха, и я опускаюсь на камень, торчащий из земли. Рядом видны другие камни — здесь начинаются горы. Если бы мы рухнули здесь, камни разнесли бы самолет вдребезги. Пилот выбрал место для падения вполне удачно. Интересно, что там сейчас происходит? Неужели янки до сих пор торчат в самолете? Ставлю доллар, что нет.
Думаю, о них уже позаботились.
Солнце уже катится в сторону заката, перевалив за полдень. Пора вставать и идти. Тут шагать легче — хоть и вверх, но заросли уже не такие безусловные, если вы понимаете, о чем я говорю. Если мне повезет, найду воду, пригодную для использования.
Пора бы что-нибудь съесть, но мне некогда, ведь нужно еще найти место для ночлега. Больше всего меня устроит пещера, недоступная для зверей, пресмыкающихся, свободная от пауков и летучих мышей, желательно с чистым ручьем в глубине. Только вряд ли удастся найти здесь такой номер-люкс. Но заночевать под открытым небом, разведя костер — даже не глупость. Лучше сразу пустить себе пулю в голову — результат тот же самый, но процесс не такой болезненный.
На ходу достаю из рюкзака пластиковую бутылку с водой и шоколадку. Шоколадка подтаяла, но съедаю ее всю, а фантик прячу назад в рюкзак. Нечего загрязнять окружающую среду, к тому же не следует оставлять следов. Думаю, меня уже ищут, иначе как объяснить появление придурочного Тарзана? Этот новопреставленный раб божий собирался меня поймать, у него были грязные намерения и нехорошие мысли, а теперь он упокоился под кустом папоротника.
Я иду вперед, все время поднимаясь в гору. Вот каменный провал, неширокий, но внизу зеленовато отсвечивает вода. Крокодилов пока не видно, но до воды метров тридцать, а стена каменная и вертикальная. «Как моя бывшая учительница Ольга Гавриловна», — усмехнулась я неожиданному воспоминанию.
Я шагаю вдоль пропасти. Где-то должен быть спуск, ничто не длится бесконечно. Я должна перебраться на другую сторону, и там, возможно, найду тебе убежище для ночлега. Или нет, но идти нужно, как ни крути. По крайней мере, лишь таким способом использую шанс выбраться отсюда и найти кого-то, кто скажет, где я нахожусь. Просто нужно продвигаться вперед, только тогда будет результат.
Лианы так густо оплели деревья, что приходится продираться сквозь заросли. Постоянно спотыкаюсь и оглядываюсь. Я ужасно рискую, поднимая такой оглушительный шелест, но мне уже самой интересно, когда все это закончится и кто следующий попытается добыть мой скальп. А может, и никто? Неважно, нужно просто идти… Как же перебраться через пропасть? Неужто придется прыгать вниз? Нет, не стану! Там могут быть крокодилы. Или пираньи, или еще какая-нибудь сволочь, кто знает.
Снова выхожу на более-менее свободное пространство. Сколько я уже прошла? Трудно сказать. Нужно снова отдохнуть, так ведь и до теплового удара недалеко. А еще с каждой минутой, проведенной здесь, запах от меня не улучшается. Нужно помыться, выстирать одежду и переодеться в сухое. Но это потом, а сейчас… Я снова сажусь на камень, торчащий из грунта. Надо подумать и прислушаться. Слушать джунгли — полезная вещь, сильно продлевает жизнь. Вот как в данный момент, например.
Я просто падаю на землю, больно ударившись локтем о камень, на котором только что сидела. Кто-то движется сквозь заросли, и это не животное. Но движется как-то странно — неровно и тяжело, словно из последних сил. Тот парень, которого я зарезала, превратился в зомби и преследует меня? То-то смеху будет! Интересно, разбежались ли его насекомые? Господи, что я такое несу… У меня всегда была склонность к черному юмору, причем в самое неподходящее время, и мои шутки часто раздражали окружающих. Но кто же там все-таки штурмует заросли? Только бы не крокодил! Я этого не переживу…
— Тори!
Знакомый голос. Но я не собираюсь показываться из своего укрытия. Меня здесь нет, ясно? Я перелетела на ту сторону провала, ухватившись за лианы.
— Тори!
Нет уж, ни за что не куплюсь. Наверное, мои враги нашли труп Тарзана и теперь не хотят рисковать, вот и отправили Эдварда Краузе выманить меня. Или ему и правда нужна помощь? Ну и что с того, не собираюсь никому облегчать жизнь. Каждый сам за себя, таков закон джунглей.
Журналист выходит из зарослей, грязный до невозможности и почти неузнаваемый. Сумку свою он все-таки не потерял, но рубашка порвана и прилипла к телу, намокнув от пота и крови. Интересно, чем парень себя поранил, чтобы придать достоверности картине?
— Тори…
Эд озирается, шатается и падает. Но встает. Крепкий парень, я это и раньше отмечала. И что с того? А рана у него, похоже, огнестрельная. И резаная рана головы. Интересно, как он умудрился получить их? И откуда тут взялся? Стоит, озирается, бредет дальше. Однако далеко не уйдет, дальше пропасть. Надо же, присматривается к земле — мальчик умеет читать следы? С моими это нетрудно, я ломилась сквозь заросли, как носорог.
И вдруг из тех же зарослей вынырнули двое парней в камуфляже и бросились на Эда. Оба невысокие и поэтому сейчас похожи на псов, наседающих на гризли. Эдвард выше каждого из них и тяжелее, но их двое… Нет, уже трое, вот еще один бежит. Ишь, прыткий какой!
Я делаю ему подножку, и он падает, а я бью ножом в основание шеи. Ну, вот теперь и я вся в крови, в прямом смысле слова. А те двое принялись за Эда не на шутку, так что меня-то и не видят. Это хорошо, потому что я собираюсь слегка убить вас, ребята. Например, вон того точно достану ножом в спину.
Знаете кретинские боевики, где главный герой никогда не стреляет в спину врагу, а сначала кричит: «Эй, ты!» — или что-то такое? А когда плохой парень оборачивается, герой стреляет в него с чувством выполненного долга. Аудитория рыдает в экстазе, восхищаясь его благородством. Но все это киношный бред. Потому что когда вас прижали так, что дальше некуда, не имеет значения, куда стрелять — в спину, в грудь или еще куда-нибудь, главное, выжить.
Посудите сами: сколько шансов на выживание есть у женщины, на которую нападают двое или трое парней? И даже если один? Короче, когда вопрос насчет быть или не быть ставится ребром, то, по-моему, в этот момент не стоит вспоминать уроки анатомии и думать, куда более благородно всадить пулю или нанести удар. А потому я ударила парня ножом под левую лопатку, и тот упал. Эд сцепился с единственным противником, и небезуспешно. За минуту все было кончено.
— Тори!
У него, мягко говоря, неважный вид. Но кто бы выглядел иначе с пулей в плече? Рана на голове пока не кажется мне опасной, а там — кто знает, все может быть. Интересно, скольких еще охотников за головами привел Эд по моим следам? Хотя пока вроде тихо.