Женщина-врач
Шрифт:
— Это тебе так кажется.
— Что ты имеешь в виду?
— Ничего. Лучше придержу язычок.
Лесли отвернулась от зеркала и направилась в зал. Вокруг танцевального пола стояли столики, в дальнем углу — пианино и микрофон. Филип Редвуд, занявший один из дальних столиков, сидел, склонившись над письмом. Как только девушки подошли, он быстро убрал его в карман.
— Я еще ничего не заказывал. Чего бы вы хотели выпить?
— Что-нибудь такое, чего нет в Англии, — сказала
— Тогда закажем «спуманте» — оно почти как шампанское.
Подруги сели, Редвуд подозвал официанта и сделал заказ.
— Когда пианист начнет игру, нас уже никто не обслужит. Уважение к Фредди у нас здесь как закон. Вот, слушайте — он уже начинает. — И он подвинул свой стул, чтобы не загораживать подругам вид, а пианист ударил по клавишам.
Это было блестящее выступление. С затаенным восторгом слушая игру известного пианиста, в репертуар которого входили произведения немецких и английских композиторов, публика громкими аплодисментами приветствовала каждый номер и требовала исполнить на бис.
Наконец музыкант заиграл фокстрот.
Редвуд повернулся к Лесли:
— Не рискнете станцевать со мной?
Лесли кивнула и прошла с ним на середину зала, куда вышло еще несколько пар. Руки его нежно обнимали ее, пока он пытался подстроиться под ее шаг.
— Расслабьтесь! — шепнул он ей на ухо. — Ведь я же не съем вас!..
Лесли улыбнулась, и напряжение, сковывавшее ее тело, исчезло.
— Теперь лучше? — спросила она.
— Отлично.
Лесли вспомнилось, как они последний раз танцевали и как их танец был прерван неожиданным приездом Ричарда, по необъяснимой причине испортившим настроение Редвуду.
— Почему вы вздыхаете? — мягко спросил он.
— Музыка всегда навевает мне грусть.
— Значит, я не должен разрешать вам слушать ее часто. У вас просто очаровательный смех.
— Когда же вы слышали его?
— Когда вы играли в снежки со своим племянником. Я был далеко, но все равно слышал.
— Простите. В следующий раз буду смеяться тише.
— Ну почему вы всегда истолковываете неверно все, что я говорю?! — с горечью воскликнул он. — Я хотел сделать вам комплимент.
— Правда? Извините.
— Мне почему-то кажется, что вы не воспринимаете меня всерьез! — По его лицу пробежала озорная улыбка. — Вы когда-нибудь думали обо мне как о мужчине?
— Да. И считаю вас очень привлекательным.
— Ну-у… Я совсем не это имел в виду.
Он привлек ее ближе, и, кружась в медленном темпе танца, Лесли вдруг испытала внутри какое-то сладкое щемящее чувство. Однако с последними аккордами оно исчезло.
— Вы очень хорошо танцуете, доктор Редвуд.
— Вы тоже, доктор Форрест.
Они
В половине первого он посмотрел на часы:
— Видимо, нам придется прервать вечер. Завтра утром у меня операция.
На обратном пути они завезли Пэт.
— Как завтра? Покатаемся на лыжах? — спросила она Лесли.
— Не знаю, — колебалась та. — Я позвоню тебе утром.
— Ну и прекрасно. Спокойной ночи, доктор Редвуд. И огромное вам спасибо.
И они тронулись дальше по заледенелой дороге. Откинув голову на спинку сиденья, Лесли проговорила:
— Вечер был просто прекрасный.
— Я рад, что вам понравилось. А мне сегодня просто необходимо было чье-то общество.
— Знаю. — Лесли посмотрела на него. — Что-то случилось в клинике?
— Не угадали! Это личное.
— Простите. Мне не стоило вас расспрашивать.
— Нет-нет, все в порядке. И вы, как всегда, очень тактичны.
— Что вы имеете в виду?
— А мне казалось, что мы откровенны друг с другом, — проговорил он со свойственным ему сарказмом. — Только не говорите, что не думали обо мне или… о моей жене. — Он остановился у здания клиники и, не убирая рук с руля, посмотрел на нее. — Сегодня чудная ночь. Не хотите немного пройтись перед сном?
Чувствуя, что он хочет ей что-то сказать, Лесли согласилась, и они пошли по заснеженной тропинке, поднимающейся в гору.
— Подъем трудный, — сказал Редвуд, — но здешняя красота стоит того.
Вскоре они вышли на небольшое плато и глянули вниз, устремив взоры на сказочную картину. Кучерявые облака, сквозь которые проглядывала луна, бросали тень на умиротворенную гладь долины. Казалось, словно она лежит совсем рядом и если протянуть руку, то можно коснуться первозданной белизны снега, покрывающего будто выточенные из слоновой кости башни альпийских хребтов.
Редвуд вдруг заговорил — тихо, будто сам с собой:
— Во время моей последней прогулки с женой я привел ее сюда. Мне казалось, она не сможет не поддаться очарованию этой красоты. — В его голосе звучала горечь. — Но я забыл старую истину. Слеп тот, кто не хочет видеть. Хотя, похоже, она касается и меня. Я не мог поверить, что женщины, которую я люблю, на самом деле не существует.
— Многие люди обманываются. Вы — не первый.
— Вы так говорите, будто знаете это по опыту.