Женщина-врач
Шрифт:
Поднявшись к себе в номер, она подумала, не переодеть ли ей платье, но тут же поборола это желание, представив, что может подумать Ричард. Однако она не удержалась от того, чтобы надеть другие сережки — длинные, с элегантными блестящими камешками, придававшие ее внешности особую прелесть.
Филип ждал ее внизу и, когда она спустилась, проводил к поджидавшему такси.
— Куда мы едем? — спросила Лесли.
— Предлагаю «Франсиса Канера». Это мой любимый ресторан.
Темнело. По улице мела снежная поземка. Машина громыхала
Лесли села и огляделась. Похоже, зал располагался в полуподвале — судя по грубой штукатурке на стенах и темным бревенчатым перекрытиям на потолке. На окнах, тянувшихся вдоль только одной из стен, — множество цветочных горшков, буйство зелени в которых контрастировало с безукоризненной белизной скатертей и салфеток на столиках.
— Ну как? Нравится вам здесь?
— Очень!
— Тогда давайте решать, что будем есть. Что бы вы хотели заказать?
Он протянул ей меню. Увидев немецкие буквы, Лесли растерялась:
— Я здесь вряд ли разберусь. А нет ли у них коронного блюда?
— Есть. Предоставьте это мне.
Лесли кивнула, и Филип, подозвав официанта, на чистом немецком языке сделал заказ.
— Не знала, что вы так хорошо говорите по-немецки. В клинике…
— Давайте не будем говорить об этом! — перебил он ее. — Я так редко вырываюсь куда-нибудь, и в таких случаях мне всегда хочется забыть о работе. Лучше скажите, вы всегда ужинаете с незнакомцами?
Уловив шутку, Лесли ответила в тон:
— Только с теми, с кем познакомилась в лифте. Только, боюсь, я не запомнила вашего имени.
— Зовите меня просто Филип. А вас как зовут?
— Лесли.
— Хорошее имя.
Они переглянулись, и между ними снова, как это уже было однажды, установились теплые, доверительные отношения. В неофициальной обстановке Филип, казалось, напрочь забыл обо всем, даже о том, что совсем недалеко отсюда находится прикованная болезнью к постели его жена.
— А черное вам идет, — нежно проговорил он. — Вы часто его надеваете?
— Нет. Случай редко выпадает.
— Возможно, это и к лучшему. А то знаете, у многих температура бы подскочила! — пошутил он. — А что вы такое с собой сделали? Вы выглядите как-то совсем по-другому.
— Может быть, из-за сережек?
— Да, пожалуй. Они очень милые. Это новые?
— Ну что вы! Ричард подарил мне их еще в день защиты диплома.
Во взгляде Редвуда проскользнуло недовольство, и Лесли поняла, что сболтнула лишнее. Некоторое время они сидели в молчании, которое неожиданно нарушил официант, предложивший первые закуски — запеченную форель, жаркое из грудинки молочных поросят и фасоль с томатами в горшочках, политую сверху каким-то белым соусом, который Лесли, не удержавшись,
— Ух! — вырвалось у нее, а на глазах выступили слезы.
Поспешно схватившись за свой стакан с водой, она сделала несколько глотков и, откинувшись назад, отерла слезы.
— Господи, я думала, у меня внутри все сгорит! Что это было?
— Соус из хрена и взбитой сметаны. На нем многие так попадаются.
— Так выходит, вы знали?
Он усмехнулся:
— Да. И нарочно не удержал — поделом вам! В следующий раз, когда я попрошу не говорить о прошлом, не будете вспоминать о своем ухажере!
— Да нет у меня никакого ухажера! — Лесли выпила еще воды. — Ну вот, теперь, кажется, лучше. Теперь я спокойно могу попробовать всю эту вкусноту.
Они ужинали, чередуя доверительную беседу непринужденными паузами. Иногда Лесли тихонько напевала в такт доносившейся музыке.
— А он хорошо играет, правда?
— Да. Если хотите, можем попросить его сыграть что-нибудь на заказ. Есть у вас какие-нибудь предпочтения?
— Мне нравится Коул Портер.
— Прекрасно. Мне тоже. Подождите минутку.
Лесли постояла в сторонке, пока он договаривался с пианистом, тот кивнул и заиграл «Ночью и днем». Нежные руки Филипа коснулись ее, и они упоенно закружились в плавном танце.
Ночью и днем Мы с тобою вдвоем — Под солнцем и под луной…Лесли закрыла глаза, чтобы скрыть навернувшиеся слезы. Слова песни как нельзя более точно передавали то щемящее, полное безнадежности чувство, которое она испытывала к Филипу. Они танцевали еще и еще, потом наконец Филип хрипло сказал:
— Давайте закончим наш ужин, а после потанцуем.
Вернувшись за столик, Лесли принялась подозрительно разглядывать десерт из ежевики, утопленной в вине и покрытой горкой какого-то белого крема.
— Что вас так беспокоит? — спросил Филип. — Эти ягоды вполне безобидны.
— Да вот думаю: на этот раз это действительно взбитые сливки?
Он демонстративно попробовал свою порцию.
— Ну как? Теперь вы удовлетворены?
— Спасибо. Вполне. — Лесли тоже отведала десерт. — Хороший выбор. У вас изысканный вкус.
— Я рад, что вам понравилось. Может быть, хотите чего-нибудь еще?
— Спасибо. Это было бы уже слишком. Кроме того, подумайте о моей фигуре.
— Ее я вряд ли когда-нибудь смог бы забыть!
Лесли смущенно отвернулась.
— Вы покраснели, — сказал он после долгой паузы.
— А вас это удивляет?
— В общем-то нет. Простите, я сказал не подумав.
— Хорошо, забудем об этом.
Снова наступила пауза, и он со вздохом произнес: