Женщина-ягуар и мудрость дерева бабочек
Шрифт:
– Видишь вон тот плоский валун у подножия водопада?
– Вон тот?
– Да. Это трон Тласольтеотль. Ее водами я смою грязь с твоего тела.
Медленно и очень осторожно Сойла смыла ил смоих ног. Затем, воздев руки и обратившись к заходящему солнцу, мы помолились о целостности и преображении в водах магов. Мы поблагодарили Богиню и сопровождавших нас духов. Затем мы немного поплескались. Стоя по пояс в воде, мы ощущали силу потока, увлекающего наши ноги к спирали водоворота.
Обратный путь в Ллано оказался,
Я тут же плюхнулась в свой гамак и проснулась на следующее утро перед рассветом. Меня переполняла в высшей степени необычная энергия; от дремотного состояния, охватившего меня прошлым утром, не осталось и следа. Сердце мое было охвачено совершенно новой радостью, я действительно чувствовала себя преображенной. В меня вселился необычайный дух жизни, мне казалось, будто я, танцуя, рыскаю взад и вперед. Я чувствовала себя заодно с кошками, старым коричневым псом и птицами, проснувшимися на ветвях деревьев. Мне хотелось бродить нагишом по джунглям и превратиться в лесное дикое животное. Я чувствовала себя частью ветра и запахов. Я сделала несколько танцевальных шагов и раз или два развернулась на месте. Мне казалось, будто я вышла на охоту в пойме реки, и моя шерсть цвета желтой травы развевается на ветру, а нос уткнулся в мягкий мех моего собрата.
Я не находила выхода всей той энергии, что скопилась во мне. Усевшись обратно в гамак, я принялась медленно и ритмично раскачиваться, отталкиваясь от земли. Южный ветер щекотал мне ноги, как кукурузные рыльца. Я подумала, что будет, если я брошу все, что оставила в Лос-Анджелесе и навсегда поселюсь в Ллано. Жизнь здесь представлялась мне счастливой и волнующей. Здесь я, наверно, могла бы просто счастливо существовать – просто быть. Так меня несло по волнам мечтаний о новой жизни, когда над моим ухом раздался знакомый смех.
– Ни разу я не видела, чтобы Линн улыбалась во сне! Эти слова вернули меня к реальности.
– Привет, Агнес, – сказала я. Видение исчезло. Я про терла глаза. – Мне так тебя не хватало.
Вслед за Агнес подошла Сойла и смеясь сказала:
– Что правда, то правда. Готова поспорить, что Линн действительно очень ждала твоего возвращения. Мы вчера ходили к кальдере.
Агнес изобразила на лице удивление.
– Ну как, тебе понравилось?
Обе они в упор смотрели на меня, пока я, запинаясь, не выдавила из себя:
– Да, я многому научилась. Мы расхохотались.
Я села в гамак и стала наблюдать, как солнце высушивало капли росы на листьях латука в саду Сойлы. Я чувствовала себя хорошо отдохнувшей и довольной достигнутым на спиральной тропе само о сознания. Я попросила чего-нибудь поесть.
– Я приготовлю завтрак, – сказала Сойла.
Мы сидели вокруг накрытого стола и, смеясь, обсуждали наши с Сойлой приключения. Я, несомненно, была счастливой женщиной.
После минутной паузы я спросила:
– А что случилось с Хаймейостсом Стормом, Агнес? Я так долго его не видела.
– Кто такой Хаймейостс Сторм? – спросила Сойла, подняв брови.
– Он писатель, потомственный шаман родом с Севера. – Агнес сделалапаузу, отхлебнув сока из тыквенной чашки. – Линн, то, чему тебя учат, очень отличается от того, чем владеет Сторм. Написанное тобой о нем весьма знаменательно. Это хорошо; он рассказал тебе о силе и использовании символов, это обогатило твою жизнь. Но теперь ты не нуждаешься в этом. Ты стала женщиной, обладающей собственной силой.
Я надолго задумалась над сказанным, а Агнес то и дело посматривала на меня. Наконец я сказала:
– Но мне не хватает его и того удовольствия, которое мы получали от общения.
– Мне тоже, – сказала Агнес. Сойла встала, и мы убрали со стола.
– Ты выглядишь смущенной, Линн, – сказала она. – Ты никак не поймешь, чем отличается физическое действие от символического.
– Да, похоже, именно в этом я и пытаюсь разобраться. – В Библии Иисус взял хлеб и сказал: «Сие есть тело мое».
Затем он взял вино и сказал: «Сие есть кровь моя». Это и были физические действия с символическим значением. Понимаешь?
– Да, спасибо.
Сойла крепко обняла меня.
Глава 9. Тень шамана
Из сплетения двоих вдруг возникает перемена: медведь и олень становятся деревом. Мы могли бы увидеть, как целые джунгли возникают из объятий.
Около полудня Агнес заявила, что собирается вернуться на асьенду. Мне же предстояло остаться с Сойлой.
– Не пойти ли мне с тобой, Агнес? – спросила я.
– Я предпочитаю пойти одна, – отвечала она и тут же исчезла.
Несколько ребятишек устроили в доме шумную возню, хохотали и боролись друг с другом. Прежде я особенно не задумывалась о домашней жизни Сойлы. Я знала, что у нее были внуки, но не имела ни малейшего представления о ее возрасте. Как и Агнес с Руби, она порой казалась старухой, но иной раз выглядела довольно молодо. По-видимому, это было неотъемлемой чертой таких необыкновенных женщин.
Безудержная энергия, которая обычно ассоциируется с молодостью, им не изменяла.
– Это все ваши внуки, Сойла? – спросила я, глядя, как девятилетняя девочка по имени Роза гоняется по дворику за молодым петушком. Перепуганный петушок бежал впереди, размахивая красновато-лиловыми крыльями, и истошно кудахтал. Роза на секунду остановилась, взглянула на меня большими круглыми черными глазами, бросила «Привет, Линн» и снова пустилась в погоню.
– Это дочь моей дочери Марилии.
– А сколько у вас дочерей? – спросила я. Мысль о детях Сойлы почему-то не приходила мне в голову, хотя я знала, что она была бабушкой.