Женщины для вдохновенья (новеллы)
Шрифт:
Да и впрямь — ее любовь была так сильна, так искренна, что не могла укрыться под личиной светского равнодушия и тем возбудила почти общее сочувствие. Все знакомые, как бы сговорясь, охраняли ее и прикрывали от зорких глаз Марьи Васильевны. Тетушка на вечерах всегда садилась играть в карты, тогда Екатерина и Мишель танцевали вместе или уходили говорить в другую комнату. Но когда партия заканчивалась, многие прибегали предостеречь влюбленных.
Таким образом Екатерина прозябала от вечера до вечера и считала жизнью только те минуты, когда видела Мишеля. Он старался поддержать в ней надежду, но все больше настаивал на бегстве, на тайном браке… Екатерина восставала против такого решения проблемы, хотя и страшно боялась, что у Мишеля недостанет терпения вечно ждать ее.
В этих мучениях и терзаниях миновала зима, настала весна. Но в самый день Светлого Христова Воскресения ударил мороз и началась такая вьюга, такая метель, что десятки людей погибли на улицах, занесенные снегом. Екатерина была так настроена, что во всем этом увидела грустное предзнаменование для себя.
И сердце ее не обмануло…
На ближайший бал она приехала раньше. Екатерина танцевала, когда Мишель появился. Прошел мимо… и не заметил ее.
Ну, видимо, действительно не заметил, решила она. И попыталась подать ему знак. Глаза их встретились — он отвернулся… и потом уже не замечал Екатерину совершенно откровенно, даже демонстративно.
Ее подруги переполошились:
— Что с тобой? Что с вами обоими сделалось?
Екатерина не знала.
Сашенька Верещагина чуть не силой подтащила к ней Лермонтова на мазурку. По правилам, к даме подходили два или три кавалера, называя свои девизы, и она называла понравившееся слово, выбирая таким образом кавалера наудачу. Никто не мог быть обижен.
Лермонтов явился с двумя товарищами и сказал девизы:
— Ненависть, презрение, месть.
Приятели смотрели сконфуженно, и Екатерина поняла, что они к выбору этих слов никак не причастны.
Она выбрала месть как самое благородное из названных чувств — и угадала Лермонтова. Начался танец.
— Мишель, не мучьте меня! Скажите прямо, за что вы сердитесь?
Екатерина вполне искренне считала себя в чем-то виноватой…
— Имею ли я право сердиться на вас? — проговорил он равнодушно. — Я доволен всем и всеми. И даже благодарен вам, за все благодарен…
Екатерина не сомкнула ночью глаз, пытаясь доискаться до смысла его слов.
Чем она его прогневила? С той самой минуты, как она отдала свое сердце Лермонтову, она жила им одним или воспоминаниями о нем, все вокруг нее сияло в его присутствии и меркло без него.
В эту грустную ночь Екатерина истощила все средства, чтобы найти причины его перемены, его раздражительности — и так и не нашла. Как странно… неведомый NN оказался прав! Лермонтов действовал в точности с его предсказаниями! «Уж не испытание ли это для меня?» — мелькнуло у нее в голове, и сия благодатная мысль несколько успокоила ее.
«Пускай испытывает меня сколько хочет, — сказала Екатерина себе, — я не боюсь. При первом же свидании я расскажу ему, как я страдала, как терзалась, но скоро отгадала его злое намерение испытания, и что ни холодность его, ни даже дерзость его не могли ни на минуту изменить моих чувств к нему».
Как она переродилась, эта гордячка Екатерина Сушкова, эта неотразимая miss Black eyes! Куда девались ее самоуверенность, ее насмешливость! Она готова была встать перед Лермонтовым на колени, лишь бы он ласково взглянул на нее!
Долго ждала miss Black eyes желанной встречи и дождалась. Но Мишель не глядел на нее, и не было никакой возможности заговорить с ним. Так прошло несколько невыносимых вечеров. Наконец удача улыбнулась Екатерине.
— Ради бога, — взмолилась она, — разрешите мое сомнение, скажите: за что вы сердитесь? Я готова просить у вас прощения, но выносить эту пытку и не знать, за что, — это невыносимо. Ответьте, успокойте меня!
— Я ничего не имею против вас, — ответил он скучным голосом, однако глаза его злорадно сверкнули. — Что прошло, того не воротишь, да я ничего уж и не требую. Словом, я вас больше не люблю. Да, кажется, никогда не любил.
Екатерина позже удивлялась, как это она не умерла на месте после его слов.
— Вы жестоки, Михаил Юрьевич… — пробормотала она с трудом. — Вы жестоки!
— Не более, чем вы были жестоки со мной, — промолвил он холодно и ушел, даже не поклонившись.
Екатерина раньше думала, что ее прежняя жизнь была полна страданий. Истинные страдания начались для нее только теперь, потому что она никак не могла понять их причины. Девиз «месть»… Слова: «Вы были жестоки со мной»… Когда была она жестока? В ту пору, когда он был неуклюжим мальчиком, а она ветреной хохотушкой, которая называла его своим пажом? Да неужели можно вообразить себе столь длительную, столь тщательно рассчитанную мстительность?! И как странно, что о начале охлаждения Лермонтова ее предупредило письмо неизвестного доброжелателя…
Неизвестного?
Она прокралась в тетушкин кабинет и отыскала в секретере то злосчастное анонимное письмо. В самом деле, почерк не зря показался ей в первую минуту знакомым. Она уже видела его раньше. Нет, не совсем так наклонно стояли буквы, но…
Тут же, в отдельной пачке лежали все письма подруг Екатерины, ее поклонников, ее родственников, которые тетушка при обыске «изъяла» у провинившейся племянницы. Екатерина поспешно разложила их на столе и принялась сличать буквы. Ее немного раздосадовало, что на почерк Лопухина почерк анонима оказался совершенно не похож. А на чей похож? Кто пишет так же меленько, убористо, с таким же большим расстоянием между словами? Она рылась в бумагах, путала листки, и вдруг на одном увидела строки…
У врат обители святой Стоял просящий подаянья…Но ведь это стихотворение Мишеля — еще давнее, юношеское, написанное в ту пору, когда он был для нее всего лишь забавным мальчишкой! Еще задолго, задолго до поры их любви… И вот он, этот почерк! Теперь Мишель пишет иначе, а тогда… меленький, убористый, большие расстояния между словами…
Зачем злобный NN подделал руку Лермонтова?!
«Никто ничего не подделывал, — ответило наконец-то прозревшее сердце. — Это письмо написал сам Лермонтов. Этот NN — твой Мишель. Это письмо — его месть!»
Истина казалась очевидной, однако Екатерина еще много лет не могла в нее поверить…
Она кое-как смирилась со своим горем, вышла замуж за верного своего поклонника Александра Хвостова. Она была счастлива в семейной жизни и воспитала двух дочерей, а сама все еще надеялась на то, что обманулась тогда, что возлюбленный не мог ее предать и поступить с нею так низко…
Напрасно надеялась.
А впрочем, есть натуры, для которых лучше ослепленье, чем прозренье. На счастье Екатерины Александровны Хвостовой, в девичестве Сушковой, роман Лермонтова «Княгиня Лиговская» увидел свет уже после ее кончины, и ей не пришлось вспоминать намек Мишеля про то, что он на деле заготовляет материал для многих сочинений. Екатерина Александровна так и не узнала, что была для Лермонтова не только объектом низкой мстительности, но и этим самым материалом, неким подопытным существом, на котором он просто отработал сюжет задуманного им романа об очередных пакостях «героя нашего времени» — Григория Александровича Печорина, бывшего во многом alter ego самого Лермонтова…