Женщины не любят ждать
Шрифт:
– Я уже тебя поцеловал.
– Ну, ты страшно деловой!
– Примерно процентов на девяносто.
Она рассмеялась.
– Я согласна на оставшиеся десять.
– Как-нибудь в следующий раз, – ответил я и поспешно открыл ей дверцу машины. Она вышла и хотела было еще что-то сказать, но я рванул с места и умчался.
Направился я прямиком на Нипануала-Драйв. Полицейский пост возле дома, где произошло убийство, уже сняли. В самом доме было тихо и темно, лишь поблизости бродило несколько любопытных.
Я остановил машину, вышел и огляделся.
– Вы не знаете, это и есть тот дом, где сегодня произошло убийство?
– Кажется, да, – ответил я, – хотя я не уверен. У меня есть его адрес – Нипануала, 922.
– Да, тогда это он.
– У вас тут какие-то дела? – спросил я.
– Да нет, просто любопытство разбирает, – ответил он. – Как и вас.
Я пошел вокруг участка, но мой новый приятель привязался ко мне как банный лист. Подойдя к кирпичной стене, я прошел немного вдоль нее по тропинке. Точно на том месте, где указала Берта, я увидел камень с белым пятном. Прямо под ним в стене была дырка – небольшое углубление, откуда выпал один камень. Сам этот камень валялся у стены на земле.
Лежали ли там все еще перчатки, свернутые в клубок вместе с бумагами? Было неизвестно. Лунный свет туда не попадал. Подойти ближе и заглянуть в дырку я не решился. Непонятно было, сам ли упал на землю этот камень или кто-то уже обнаружил и тайник, и его содержимое.
Старательно изображая из себя беззаботного зеваку, я постарался подойти поближе к стене, так чтобы не вызвать подозрений. Бесполезно. Мой «любопытный» не сводил с меня глаз. С тем же успехом он мог спокойно нацепить на куртку свою бляху. Я повернулся и направился к своей машине; «приятель» пошел следом. Теперь я заметил, что он поинтересовался номером моего автомобиля. Тогда я решил сделать хорошую мину, чтобы у сержанта Хуламоки не возникло никаких подозрений.
– Вы только никому не говорите, – сказал я, – но меня сюда привело не праздное любопытство. Меня зовут Дональд Лэм. Это моя партнерша, Берта Кул, обнаружила тело.
– Что вы говорите! – изумленно воскликнул он.
– Да-да. Хотел сам посмотреть, что здесь и как.
– Зачем?
Я пожал плечами.
– А вы пробовали составить представление о каком-нибудь месте по описаниям женщины?
Он рассмеялся.
– Ну вот, теперь, по крайней мере, я могу себе представить все, о чем она рассказывала. Это мне и надо было. Всего доброго.
– Всего доброго, – ответил он.
Я сел в машину и уехал.
Глава 19
В отеле «Ройял Гавайян» я поднялся в номер к Берте Кул и постучал в дверь. Ответа не было.
Прислушавшись к звукам, доносившимся из комнаты, я безошибочно определил мелодию танца хула. Это был популярный мотив гавайской песни «Все едут в Хукилау». Тогда я постучал сильнее.
Музыка оборвалась, и Берта крикнула:
– Кто там?
– Это Дональд, – ответил я.
Несколько секунд стояла тишина, но потом она все же решилась и открыла дверь.
Войдя,
Я тактично не сказал ни слова, но Берта все же решила хоть как-то объясниться.
– На этом проклятом острове в тебя прямо вселяется какой-то дьявол! Ты не знаешь почему?
– Не знаю, – ответил я. – Наверно, действует климат, дружеская атмосфера, гостеприимство, расовая терпимость – тут много всего.
– Может быть, – сказала Берта. – Но все равно я чувствую, что веду себя как последняя идиотка.
– Ну почему же?
Она кивнула на зеркало и проигрыватель:
– Если скажешь об этом Стефенсону Бикнелу – вышибу дух!
– Не волнуйся, – заметил я, – на Бикнела климат тоже действует. Если он задержится здесь еще на две недели, то будет прыгать по деревьям, как Тарзан, бить себя в грудь и издавать победный крик обезьяньего самца, убившего своего соперника. А теперь убери свои музыкальные принадлежности и гавайские наряды – для тебя есть работа.
– Что еще за работа?
– Работа, которую нужно сделать тихо и быстро, чтобы полиция ничего не пронюхала, а мы получили то, что нам нужно.
– А именно?
– В порту стоит военный корабль, и солдаты с него сегодня утром получили увольнительные на берег. Целая толпа их выкатилась на пляж Вайкики, они бродили, глазели кругом и наверняка щелкали фотоаппаратами.
– Ну и что?
– Мириам Вудфорд объяснила мне, что все утро была на пляже, загорала и даже заснула там на берегу.
– Да-а, – протянула Берта, – конечно, может, и была. – Потом пристально посмотрела на меня и добавила: – А может быть, как раз в это время поехала и шлепнула Джерома Бастиона.
– Все может быть, – согласился я.
– Это уже лучше, – наставительно заметила Берта.
– В каком смысле? – не понял я.
– В том смысле, что эта подлая двуличная бестия строит тебе глазки и готова обвиться вокруг тебя, как розовая ленточка вокруг рождественского подарка. Она пускает тебе пыль в глаза, а ты, дурень, уже готов поверить, что она ни в чем не виновата ни раньше, ни сейчас, никогда. И теперь мы должны что-то делать только потому, что ты считаешь, что она не виновата.
– Это что, плохо? – спросил я.
– А что хорошего?
– Ладно, – сказал я. – Считай, что я допускаю любую версию.
– Ты, конечно, можешь допускать любую версию, – не унималась Берта, – но я спорю на пятьдесят долларов против пяти, что эта девица уже нашла какую-нибудь возможность тебя закадрить.
– Ты выслушаешь меня до конца или будешь…
– Пятьдесят против пяти! – провозгласила Берта. – И учти, это деньги Берты Кул – личные, а не из текущих расходов. А я деньги терять ой как не люблю и ни за что не стала бы спорить, если бы не была уверена на сто процентов!