Женские церемонии
Шрифт:
— А еще она — моя собственность, — просто сказала Клэр.
В том углу бара, где мы расположились, больше никого не было. Клэр сразу же, едва посоветовавшись со мной и вообще не обращаясь к маленькой Энн, заказала для всех минеральной воды. Официант быстро принес заказ. Клэр извлекла американскую сигарету из пачки, которую я выложил на стол, и сама зажгла ее. Потом взглянула на подругу и наклонилась к ней, чтобы поправить прядь ее тонких белокурых волос с золотистым отливом.
— Ну скажите, разве она не очаровательна?
Клэр произнесла
— Да, она очень мила, — повторила Клэр. — И даже более того, как вы вскоре убедитесь.
Я взглянул на девушку. Она сидела не шелохнувшись, неотрывно глядя на свой бокал с минеральной водой, со дна которого поднимались маленькие пузырьки.
— Можете ее потрогать, если хотите, — сказала Клэр.
Я искоса взглянул на нее. Я подумал, что, возможно, она слегка пьяна. Но, кажется, она была такой, как обычно; легкая доля цинизма всегда была ей свойственна.
— Вот увидите, это очень приятно.
Меня вновь слегка удивило это будущее время: «Увидите». Я взглянул на округлое гладкое плечико, казавшееся смуглым рядом с белой тканью. Моя правая рука уже лежала на спинке дивана, и мне оставалось лишь слегка ее передвинуть, чтобы коснуться кончиками пальцев золотистой кожи.
Молодая женщина едва заметно вздрогнула и на мгновение подняла на меня взгляд.
— Очень приятно, — согласился я, обращаясь к Энн.
Клэр тут же подхватила:
— Глаза у нее тоже красивые. Ну-ка, посмотри на господина, пусть он их увидит. — Одновременно она мягко приподняла девушке подбородок, коснувшись его сжатым кулаком.
Несколько мгновений маленькая Энн смотрела на меня, потом, зардевшись, вновь потупилась. В самом деле, у нее были большие, очень красивые зеленые глаза, обрамленные длинными изогнутыми ресницами.
Теперь Клэр гладила ее лицо, продолжая говорить вполголоса, словно самой себе:
— И рот тоже красивый… губы красивые, такие мягкие… и такие умелые… и зубы… прекрасные беленькие зубки… Покажи-ка их нам.
И она пальцами открыла рот девушки.
— Так и оставайся, — приказала она.
Маленькая Энн осталась послушно сидеть, как ей велели, полуоткрыв рот, так что были видны два ряда блестящих, ровных зубов. Но смотрела она в сторону Клэр. Ее приоткрытые губы слегка дрожали. Мне показалось, что она сейчас заплачет. Я отвернулся и выпил несколько глотков воды.
— Как-нибудь, — сказала Клэр, — я покажу вам ее фотографии, которые я сделала.
В это мгновение мне показалось, будто я слышу, как молодая женщина протестует или, во всяком случае, жалуется. Она до сих пор не вымолвила ни единого слова после того невнятного «месье» в самом начале, которое сопровождалось грациозным полуреверансом, когда Клэр нас знакомила. Мне показалось, будто теперь она пробормотала: «Ах, нет» или что-то в этом роде — это заставило меня подумать, что фотографии, о которых шла речь, неприличные.
Но Клэр вдруг объявила, что хочет немедленно уйти.
Когда мы все поднялись из-за стола, Клэр снова спросила: «Итак, она вам понравилась?» — как будто я был потенциальным покупателем. Одновременно она подтолкнула девушку ко мне, надавив ей рукой на затылок. Потом ни с того ни с сего добавила:
— Она не носит бюстгальтера. Я нахожу забавным заставлять ее ходить в таком виде.
На сей раз молодая женщина покраснела гораздо сильнее. Я был уверен, что Клэр сейчас сообщит еще какую-нибудь пикантную подробность — например, об отсутствии у своей подруги другого предмета нижнего белья.
Но вопреки моим ожиданиям, она ничего не добавила и дальше уже говорила только о каких-то незначительных вещах — по крайней мере, в тот вечер.
Розы в Багатель
Клэр назначила мне свидание на следующий день: мы должны были встретиться и провести вторую половину дня в садах Багатель. Клэр пообещала показать мне розарий, которого я еще не видел.
Теперь я знал уже достаточно, и мне не было необходимости спрашивать, будем ли мы вдвоем или вместе с ее юной подругой.
Кстати сказать, во время наших предыдущих встреч Клэр ни разу не изъявляла желания показать мне сады или фотографии. До сих пор она никогда не предлагала мне увидеться за пределами того общества, в котором мы с ней время от времени встречались и проводили вместе по несколько часов. Я, со своей стороны, также не пытался установить с ней более тесные отношения. Я уже говорил, что меня мало привлекала ее слишком совершенная, слишком правильная красота. К тому же не припомню, чтобы она хоть как-то поощряла мои робкие попытки ухаживания в самом начале — скорее наоборот.
Даже теперь, когда я снова размышлял об этом, ожидая ее на террасе кафе «Руайаль», я не мог припомнить, чтобы она вела себя иначе с кем-то другим. Она отличалась раскованностью манер, самоуверенностью, дерзостью, ничуть не страшилась скандалов. Однако она моментально обескураживала чересчур нежных воздыхателей, впрочем, как и тех, кто делал ей более откровенные предложения — такое тоже случалось.
Как-то раз я присутствовал при наказании одного такого воздыхателя. Мне показалось, что в той ледяной жестокости, с которой она его уничтожила, проявилась своего рода ненависть. Тогда все мы были потрясены этой сценой, поскольку речь шла о красивом молодом человеке, который обладал и умом, и чувственностью, и, судя по слухам, был ее любовником.
Но тут я увидел маленькую Энн, приближавшуюся ко мне. На ней было то же платье, что и накануне. Чтобы пройти между посетителями, не побеспокоив их, она лавировала между ними с очаровательной грацией танцовщицы, поднимая руки, покачивая бедрами и совершая полуобороты среди кресел и столов. Оказавшись рядом со мной, она сдержанно и слегка церемонно поздоровалась, подобно маленькой пансионерке монастырской школы. Ее голос тоже звучал, как у примерной ученицы:
— Она здесь, месье. Она ждет вас в автомобиле.