Женский любовный роман «Русская душа»
Шрифт:
– Тебе это удалось. Что у тебя варится?
– Пловом хочу тебя порадовать.
Ильмира попробовала варево.
– Неплохо. Соли достаточно, мясо хорошо проварено. Только мы в плов еще изюм добавляем. Хоть это и не обязательно, я в следующий раз принесу.
– Ильмира, нам на неопределенное время придется прекратить наши свидания: нас послезавтра перебрасывают в Чечню – на замену военным корреспондентам. Я не знаю, когда вернусь. Как скажут…
– Жаль. У нас через неделю Навруз – мусульманский Новый год, я думала тебя пригласить, а ты бы пришел под видом прессы. Новый год – вкусный праздник, я сама его люблю.
– Что ж, наверно, не судьба…
– Да, наверно… А как Ахмет?
Она в недоумении посмотрела на него.
– С чего вдруг ты это спросил?
– Не знаю. Само как-то получилось…
– Ахмет отбыл на два дня в Дербент. Сначала не собирался, а тут вдруг резко сказал, что ему очень надо. Приедет завтра.
– Да-а… Это как в старом русском анекдоте: возвращается муж из командировки…
– Предположим, мне будет не до анекдота, если мои похождения, не дай бог, раскроются. Но я их не боюсь. Я приняла решение… – Она покосилась на палатку.
– Какое?
– А там скажу.
Они заползли в палатку и закрылись изнутри на «молнию».
– Я к тебе не за анекдотами сюда пришла! – нагло сообщила Ильмира, обвив цепкими пальцами его шею.
– Извини, Ильмира, – неожиданно выскользнул из ее объятий Александр, – я совсем сегодня не готов к близости.
– Почему? – она удивилась.
– Не могу объяснить. Встал, наверно, не с той ноги. У меня нет настроения.
Он и правда был каким-то чужим, Ильмира не узнавала его. Чужой и холодный, отверг ее, Ахметом интересовался… Странный он сегодня, это точно.
– Какое решение ты приняла? – лениво спросил он.
– Я хочу уехать отсюда. С этой земли с ее дикими обычаями, из этой местности, из дома, в котором живу… Моя старшая дочь Гузель тоже мечтает вырваться из этого дикого края. Она выказала желание учиться, чтобы получить рабочую специальность. Для этого нужно ехать в Дербент или Махачкалу – в общем, в большой город, потому что в нашем краю твоя специальность никому не нужна. Если получится, то ей придется в городе и оставаться, чтобы работать. Саша, а увези ты меня отсюда. Укради, как раньше по местному обычаю полагалось…
– А мне ваш старейшина сказал, что лезгины невест уже давно не крадут…
– Да, не крадут. Сегодня многие народы отказались от этого обычая. Похищение невесты теперь приравнено к уголовному преступлению. Но это если официально. У меня другая ситуация…
– Но кавказцы – народ мстительный, чем это для меня обернется? Да и как тебя можно украсть?
– А я тебя научу…
– Научишь потом, теперь нет времени… Извини, я сегодня очень устал и хотел бы лечь отдохнуть пораньше. Когда я вернусь из Чечни, я тебя сам найду. Не скучай и не грусти. – Он легонько поцеловал ее на прощание.
В пятницу, святой для всех мусульман день, Ильмира резко проснулась оттого, что почувствовала сильную тошноту. Она подскочила с постели, как ужаленная, и побежала в ванную ее обильно рвало, рвота сопровождалась головокружением. Ильмира испугалась.
«Господи боже мой, аллах, что же это делается? Неужели будет седьмой? Чей он? Того ли, этого, белым или черным родится?» В том, что тошнота объяснялась только беременностью, она не сомневалась: как-никак, это уже в седьмой раз.
Ильмира решила скрывать беременность до тех пор, пока не появится животик. Что ей эта отсрочка давала, она не знала, да и время уходило: ребенок мог оказаться от другого мужчины, а тогда ей нужно будет бежать, чтобы остаться в живых, и потом уже можно просто не успеть…
Своим положением Ильмира по большому секрету поделилась лишь с Заремой.
– Я не могу знать об этом одна, мне тяжело… Я с тобой поделилась, как с женщиной, и хотелось бы, чтоб ты меня поняла.
– Вряд ли я тебя пойму, но никому не скажу. Кто отец ребенка?
Ильмира встрепенулась:
– Что значит «кто отец»? Ахмет!
– Поклянись пророком.
– Клянусь Магометом, – спокойно ответила Ильмира, нимало не теряясь от того, что это может быть и не так. Ведь она твердо решила, что больше не будет жить в исламе, а постепенно вернется к православию, а потому пророк Магомет, основатель ислама, теперь ее не касался.
– Тогда почему ты ему рассказать не хочешь, если он отец?
– Ахмет задаст праздник, а я еще не совсем уверена… Надо подождать несколько дней…
Мусульманский Новый год наступает в начале декабря. Первые десять дней Навруза считаются особенно благословенными. В канун Нового года принято готовить традиционный кускус с бараниной, а в меню праздничного обеда включать суп из баранины и блюда из мяса. Особое внимание придается зелени, потому что зеленый цвет у мусульман считается священным. В то время, когда все семейство Рахмедовых угощалось за праздничным столом, Ильмира предпочла остаться в комнате и не выходить за общий стол. Теперь она относилась с презрением к Наврузу.
После застолья Рамина Салмановна решилась на разговор с Ахметом.
– Сынок, – сказала мать, – мне не нравится поведение твоей жены. Она стала пропускать молитвы, несколько раз я уже замечала, что она пытается снимать платок, а сейчас не вышла за общий стол, как будто это не ее праздник. Поговорил бы ты с ней, узнал бы, в чем дело. Что с ней случилось?
– Хорошо, мама, я с ней поговорю.
Ахмет сразу же пошел в гарем и нашел Ильмиру лежащей на кровати.
– Дорогая моя, что ты здесь делаешь? Почему оставила меня одного?
Здесь, где муж был ее господином и защитить ее было некому, Ильмира не отважилась соврать ему.
– Ахмет, у меня будет новый ребенок, – тихо вымолвила она. – Мне нехорошо, поэтому я не могу быть за столом.
И в седьмой раз Ахмет обрадовался, как мальчишка. Прямо сейчас же он готовился объявить это всем и задать шумный праздник.
– О аллах, как он меня любит! – шевелила губами Ильмира и это на самом деле было так.
– И по этой причине ты пропускаешь молитвы?
– Да.