Женский любовный роман «Русская душа»
Шрифт:
Ильмира лишь делала вид, что молится, губы ее не произносили ни одного молитвенного слова. С каждым разом она все больше немела, равнодушие ее увеличивалось. Она переставала даже слышать, как молятся рядом с ней.
Вскоре в ауле проходил какой-то национальный лезгинский праздник. По традиции, гуляли всем селом. Центральной фигурой этого праздника стал огромный торт, который на рекорд испекли несколько женщин из села. Метр в высоту и полтора в ширину, он насилу уместился на деревянном столе. Это событие не осталось без внимания журналистов, работавших прямо по соседству. Командированный репортер обязательно снял репортаж о празднике и особенное внимание уделил кондитерскому изделию, где комментаторами выступили жители враз прославившегося села.
– Скажите, – задал он вопрос одной из женщин, – вы всем селом с тортом вместе хотите попасть в Книгу рекордов Гиннеса?
– Да! – весело ответила женщина. – Мы его на рекорд и работали!
Переступая с место на место, в густой толпе народа, журналист неосторожно наступил кому-то на ногу. Он сразу же обернулся, чтобы извиниться.
– Простите… – начал он и запнулся, не зная, как сказать дальше. На него зелеными глазами на русском лице смотрела Ильмира. Это ей он нечаянно отдавил ногу. Как извиниться перед мусульманской женщиной?
–…ради аллаха, – подобрал он наконец нужное слово, и долго еще не отводил от Ильмиры нескромный, но осторожный взгляд.
В очередном выпуске новостей Ильмира узнает, что журналиста зовут Александр Чернецов – таким именем он подписал свой репортаж.
Вечером после работы телевизионщики жарили шашлык в своем лагере. Александр пребывал в романтически приподнятом настроении духа и, не сдерживаясь, признался:
– Какой, однако, «красывый жэнщына»!
Оператор Борис Кустодиев засмеялся:
– Ты чего, Сашок?
– Борь, ты разве не обратил внимания, как она красива?
– Кто?
– Та женщина, которой я на ногу наступил.
– Да что женщина? Мусульманка – и все.
– Нет, Борь, не все. У нее славянское лицо и глаза зеленые…
– Тем более. Славянка в горах Кавказа – это только чья-то жена… – Борис жадно впился зубами в кусок мяса на вертеле. – Обалденное мяско, пальчики оближешь. Первый раз в своей жизни я пробую баранину. Правда, жирная, зараза.
Александр не слушал, расслабился:
– Я хочу увидеть ее еще раз: она меня очень заинтересовала. Ты не видел, где именно она живет?
– Санек, пойми, наконец, что она недоступна…
– Но видеть-то мне ее, по крайней мере, можно? – не сдавался Чернецов.
– А если ее муж-джигит о том узнает? «Секир-башка» будет и тебе, и ей. Лучше составь мне компанию, укуси мяска-то…
Чернецов жевал мясо и задумчиво твердил:
– Борь, я должен ее найти.
– Интересно, как? Село большое…
– Я спрошу у людей, где живет женщина с русским лицом – думаю, меня поймут.
– Ну-ну, попробуй. Только вот когда о ней по деревне слух пойдет, что ею посторонний мужик интересуется, «секир-башки» тебе не миновать. Тебе нужна женщина, которую можно было бы послать вместо разведчика. Если бы женщину женщина искала – другое дело совсем было бы.
– Где я ее возьму, я единственный репортер на Северном Кавказе! – сердито отозвался на предложение Чернецов.
– И в нашей съемочной группе, как назло, тоже девчат нет… м-да, ситуация, – Борис облизал пальцы.
– Фиг с ним, буду действовать сам, – решительно заявил Александр. – В конце концов, я журналист, а журналистам, как врачам, можно сделать и исключение – профессия такая. Может, она мне в силу работы нужна?
И Александр стал выслеживать Ильмиру. Начал с того, что спросил у местного жителя – мальчика лет девяти, где живет русская женщина. Мальчик сначала не понял, о ком идет разговор, но потом указал на дом Рахмедовых. Выбор ребенка был не случайным: Чернецов надеялся, что ребенок не очень сведущ в вопросах религии и интерес постореннего дяди к их тете ему ни о чем не скажет. Так оно и случилось. К тому же Александр не знал, как обращаться к почтенным старцам…
Но в доме Рахмедовых жило много женщин, и нужно было еще дождаться, когда выйдет на улицу та, что ему нужна. Сашка быстро понял, что ждать ему, возможно, придется долго, и решил было обойти весь дом со всех сторон, заглядывая на всякий случай в окна. Конечно, он и подумать не мог, что женщины в этом доме живут гаремом, а гарем – на втором этаже, но ему несказанно повезло: в окне на кухне он увидел ту, которую искал. Ильмира месило тесто и была одна. Кухонное окно было, по его подсчетам, близко от входной двери, и Сашка постучался.
Кухня действительно находилась рядом с выходом на улицу, поэтому Ильмира услышала стук и без всякой предосторожности открыла. Чернецов не верил своим глазам: перед ним стояла женщина русской национальности, со славянским лицом и в платке, который ей, кстати, совсем не шел. На вид ей было около сорока. Александр растерялся, забыл даже, зачем пришел.
–…Так вам что угодно? – продолжала спрашивать Ильмира, не получая ответов на свои вопросы.
– Я… мне… я хотел только спросить, не дадите ли напиться?
– Конечно. Сейчас, минуту…
По правде говоря, Александр мало сомневался в отказе: когда-то он слышал, что кавказцы – народ обычно гостеприимный и никогда не отказывают в помощи, а если могут, то всегда посильно помогают… Ильмира жестяной кружкой зачерпнула из пластмассового ведра воды и вынесла гостю.
Александр пил и не сводил глаз с хозяйки, а в это время в хибару возвращалась Зарема – жена двоюродного брата Ахмета. Она еще только приближалась, и бог весть, что ей привиделось издали, но когда Чернецов ушел, она напустилась на Ильмиру:
– Как тебе не стыдно улыбаться чужому мужчине и не наших кровей? Или ты забыла, что сказал Пророк?
– Зарема, аллах с тобой, тебе показалось! Этот человек всего лишь попросил стакан воды, но я не смела с ним заговорить или улыбнуться ему!
– Ты стояла очень близко к нему…
– Стояла… – не стала отрицать Ильмира. – Зарема, дай слово, что ты об этом никому не скажешь…
– Поклянись пророком, что ты ему не улыбалась…
– Клянусь Магометом, – Ильмира упала на колени и крепко поцеловала руку Заремы. Лицо Заремы смягчилось.