Женское образование в России
Шрифт:
Положениями о Патриотическом и Полтавском институтах 1827 г. вводился шестилетний срок обучения. Возраст приема в институты, в развитие подходов императрицы Марии Федоровны, о которых речь шла ранее, повышался и устанавливался в 10—12 лет. Это делалось для того, чтобы воспитанницы «по выпуске на возрасте от 16 до 18 лет могли уже быть полезными семействам, в кои обращаются, или занимать должности в частных домах и других заведениях».
Оба названных положения 1827 г. были идентичны в своих основных частях. Но здесь уже наметилось то различие столичных и губернских женских институтов, которое позже станет определяющим. В петербургский Патриотический институт принимались только дочери дворян (в первую очередь, в силу специфики института,
Таким образом, губернские женские институты, в отличие от столичных, во-первых, содержались за счет частичного привлечения местных средств, а отсюда, во-вторых, они были более демократичны по своему социальному составу. (В первое в Сибири женское учебное заведение – Иркутский институт – уже в 1840-х гг. допускались дети не только дворян и чиновников, но и купцов 1-й и 2-й гильдий, мало того – мещан и цеховых и даже дочери инородцев. В 1855 г. туда было разрешено принимать дочерей лиц всех свободных состояний.)
Намечалась, но так и не была реализована и третья особенность губернских женских институтов – попытки допустить в них «вольно-приходящих», т. е. сделать институты частично открытыми или полузакрытыми учебными заведениями. Но эти попытки решительно пресекались властью и лично Николаем I.
При посещении Керченского института в 1837 г. император написал на докладной записке градоначальника: «Институт я видел, хорошенькое заведение, но смесь вольноприходящих с пансионерками не безвредна для нравственности, а лучше было бы сделать для того два разряда заведения». Соответственно при учреждении в том же году Астраханского женского института в его Положении четко указывалось, что приходящие воспитанницы в институт не допускаются. Свою точку зрения император подтвердил в замечаниях на проект устава Донского института благородных девиц в 1850 г. Он счел ненужным и «решительно вредным» обучение в институте полупансионерок, которые, «не находясь постоянно под наблюдением наставниц, не могут получить основательного образования, в особенности в нравственном отношении» [94, кн. 3, с. 14,15, 30].
Впрочем, и вторая из указанных особенностей губернских женских институтов – допуск в них дочерей купечества – в николаевскую эпоху не была устойчивой. Так, в ходе десятилетних, продолжавшихся с 1836 по 1845 гг. неудачных попыток открыть институт благородных девиц во Владимире местная власть выразила намерение «привлечь купечество к участию в приличном воспитании детей женского пола». На это государь в 1845 г. отозвался следующей резолюцией: «Мешать купеческих дочерей с дворянскими не нахожу удобным; поэтому и предлагать купечеству участвовать в сем деле не должно». Такая резолюция поставила крест на так и не созданном Владимирском институте [198].
И даже когда купечество допускалось к участию в создании институтов, местные их начальницы резко возражали против обучения в них дочерей купцов. Так было, например, в том же Астраханском институте благородных девиц, в пользу которого астраханский купец Колпаков завещал 90 тыс. рублей. В 1845 г. начальница этого института жаловалась «наверх», что ее мнения об образовании и улучшении института «никак не могут гармонировать с понятиями купцов». Начальница требовала, чтобы на средства Колпакова принимались дети из дворянских, а не купеческих семей. Последние, по ее словам, «получая несообразное со званием образование и возвратясь в дома, не приносят пользы ни себе, ни обществу, ни чести и институту» [94, кн. 3, с. 16—17]. И хотя это требование не получило поддержки Главного совета женских учебных заведений, оно наглядно свидетельствовало, что не только у верховной власти, но и у низших служителей женского образования сословные инстинкты были заложены при рождении.
О динамике учреждения институтов благородных девиц можно судить по табл. 1.
Таблица 1. Открытие институтов благородных девиц в XVIII – середине XIX в.
Как видим, в XVIII – первой четверти XIX в. женские институты открывались главным образом в Санкт-Петербурге и Москве. Позднее институты создавались только в губернских городах. 1830-е гг. были временем наиболее интенсивного учреждения женских институтов в губерниях. До этого из 14 существовавших институтов 11 находились в столицах (восемь – в Санкт-Петербурге и три – в Москве) и три в провинции – Харьковский (учрежден в 1812 г.), Полтавский (1819) и Одесский (1829). В 1830-х гг. было создано семь губернских женских институтов: Оренбургский (1832), Киевский (1834), Тамбовский (1834), Керченский (1835) и в 1837 г. – Астраханский, Белостокский и Казанский. В 1840-х гг. в губерниях было открыто еще четыре института: в 1840 г. – Варшавский, Закавказский, Саратовский и в 1841 г. – Иркутский, а в первой половине 1850 г. – два губернских института: Донской и Нижегородский, оба в 1852 г.
Как уже отмечалось, открытие женских институтов в губерниях в 1830-х гг. сопровождалось появлением нового национального аспекта государственной политики в области женского образования. Это отражало процесс общего усиления национального компонента в образовательной политике, особенно в Западном крае – в связи с Польским восстанием 1830 г. «На поприще вековой борьбы с духом Польши, – писал по этому поводу С. С. Уваров в 1838 г., – правительство дает ныне генеральное сражение». И полем этого сражения, в соответствии с духом доктрины «охранительного просвещения», было избрано образование.
Основной целью и образовательной, и внутренней политики в целом в Западном крае Уваров, в соответствии с личными указаниями Николая I, ставил «умственное слияние врожденных начал с надлежащим перевесом русского», исходя из того, что «слияние политическое не может иметь другого начала, кроме слияния морального и умственного». Таким образом, отмечал Уваров, «первою обязанностью» Министерства народного просвещения «явилось полное и коренное преобразование всего существующего в том крае по учебной части: необходимость коснуться в одно время всех степеней народного воспитания проистекала из самого положения вещей» [201].
Еще в 1827 г. Николай I важнейшей задачей преобразования Полтавского женского института ставил «обрусение» губернии, «чтобы она не отставала в образовании от прочих областей». После Польского восстания 1830 г. правительство обратило особое внимание на воспитание женщин в западных губерниях и учредило здесь ряд женских учебных заведений, чтобы «распространить просвещение и русское образование на дворян этих губерний». До этого времени здесь существовало только одно женское учебное заведение, в котором преподавание велось на русском языке, – частный женский пансион в Могилеве, открытый в 1825 г. выпускницей Смольного института Савич.
В 1833 г. киевский генерал-губернатор В. В. Левашев запросил у императора разрешение на открытие в Киеве девичьего института для трех губерний Юго-Западного края – Киевской, Волынской и Подольской. «Ни в училищах этого края, ни в семействах, – писал генерал-губернатор, – никто не стремится к приобретению полезных для общества знаний, никто не заботится о нравственном себя усовершенствовании; одно только упражнение ума приятными искусствами составляет цель образования; от сего гражданские добродетели и государственные обязанности остаются в небрежении или затмеваются превратными понятиями». Все это, по мнению графа Левашева, вызывало острую необходимость всячески поощрять жителей края к воспитанию детей в общественных заведениях и «примерному в них образованию».