Женское счастье

Лав Натали

А потом моя фантазия, подогретая рассказами сестры, бросает меня картины того, чем сейчас занимается мой мужчина со своим другом и какой-нибудь раскрепощенной красоткой. Яркие, пошлые, возбуждающие картины...

От ярости у меня темнеет в глазах. Ревность скручивает и вены, и жилы. Именно в таком состоянии убивают.

Если он... Только с кем-то... Мне сейчас изменяет... Плевать, что там у них - оргия, двойничок, тройничок... Я... Не знаю, что с ним сделаю! Он - мой!

Никогда так себя не вела. Ни с одним мужчиной. Не позволяла себе скатываться в навязчивость,

прекрасно понимая, что каждому человеку нужно личное пространство. Только мне всё равно, что нужно Валееву. Меня так кроет, что я звоню ему снова. Сама. Чтобы выплеснуть на него свои подозрения, сомнения, страхи. Свою боль...

И... Ничего...

Сначала я слушаю монотонные гудки, которые всё раздаются и раздаются возле моего уха, пока я судорожно цепляюсь за телефон. Я реагирую на малейший шорох в динамике. Мне все кажется, что за ним непременно раздастся голос Демьяна. Но шорох проходит. И гудки продолжаются. А голоса Валеева я так и не слышу.

Презираю себя за слабость, но набираю снова и снова.

Пока... Нет, меня так и не удостаивают ответа. Но зато мне сообщают, что абонент недоступен. И смогу связаться с ним позже.

Вот только позже я не уверена, что нам будет для чего связываться.

Не верю, что Демьян смог со мной так поступить. И теперь уже несколько раз наслаждаюсь голосом робота, который повторяет мне одно и то же.

Наконец, прекращаю бесполезные попытки. Со всей ясностью понимаю - Дёма смог. Не знаю, по какой причине, но это воспринимается мною, как катастрофа. Настоящая такая. Глобальная. Ни секунды не верю, что что-то произошло с телефоном, что там, где он сейчас, нет связи. Я чувствую Валеева, как саму себя. Может даже сильнее. И сейчас точно знаю, он не брал трубку специально, а потом просто выключил телефон. Чтобы я ему не мешала.

Если до этого я думала, что мне больно, то что такое боль, я постигаю теперь во всех красках. Боль - это не эмоции, которые проявляет к тебе человек. Это ощущение своей ненужности для него. Оно топит, заполняет все поры моей кожи, все пустоты внутри меня. От этого ощущения хочется кричать в голос. И... У меня уже нет сил сопротивляться. Я сижу на полу на кухне в собственной квартире и вою только одно слово: "Почему?!" По щекам струятся слезы, из носа течет. Подлинное горе - оно безобразно. А в этом "почему" кроется слишком много вопросов. Вопросов, на которые нет ответов. И никогда не будет.

Наконец, у меня не остается сил. Я иду умываться. И сама себе в зеркале кажусь безобразной, недостойной любви. Но, к счастью, меня спасает апатия. Все-таки у человеческого организма много запасных механизмов, направленных на выживание.

Мне становится физически плохо - знобит, раскалывается голова. И нет сил уже переживать ни за кого. И желания тоже нет.

Пью обезболивающее, заворачиваюсь в одеяло, сверху расправляю еще плед. И радуюсь тому, что завтра не на работу. Все-таки Демьян - молодец, если уж косячить, то в выходные. Чтобы у меня был шанс хотя бы отдышаться.

Заснуть не могу. Головная боль не проходит. Доходит до того, что меня выворачивает в туалете.

За

окном брезжит рассвет. Зачем-то беру в руки телефон. Но ни сообщений, ни пропущенных звонков нет. Тогда я тоже выключаю его.

И, измученная, засыпаю с первыми лучами солнца.

Просыпаюсь лишь вечером в воскресенье. Я хотела провести выходной с Демьяном. Видимо, я слишком многого хотела, и пока жизнь не готова выполнять мои желания. Тянусь к телефону, а потом отдергиваю руку. Я совершенно деморализована. И не готова ни с кем общаться. Смотрю на часы, время пять. Только по тому, что солнце светит в окно спальни, догадываюсь, что прошел целый день.

Соскребаю себя с кровати и направляюсь в ванную. Мне нужен душ. И перезагрузка. В зеркало не смотрю принципиально. После того, как я так ревела, ничего хорошего я там не увижу. Стоя под водой, чувствую, как постепенно могу дышать, а не захлебываться болью. Вспоминаю бабушку, которая всегда нам с сестрой твердила, что жизнь - это бесценный дар, а счастье - оно в нас самих, и нет смысла искать его в ком-то. Если человек счастлив сам по себе, то он дарит это счастье окружающим. Просто так. если же - нет, то никто другой не сделает его счастливым.

Заворачиваюсь в полотенце. И ловлю себя на мысли, что хочу чай. Эта мысль радует. Мелочи... Нами движут именно мелочи. Так, по шажочку мы способны выбраться из больших проблем.

Но в коридоре слышу, как поворачивается ключ в замочной скважине, и жалею, что не закрылась на верхний замок и не оставила ключ в замке.

Хотя неизвестно, кто там пришел. Это вполне может быть и Жасмин. Правда, у сестры нет причин, чтобы поднимать тревогу из-за меня. Вчера у меня все было нормально.

Хочу подойти и все же закрыть дверь, но ключи на кухне, и я просто не успею.

Между тем дверь открывается. Причем медленно, надрывая итак напряженные нервы.

И нет, это не Жасмин. Надо будет забрать у него ключи. И отдать ему его. И, наверное, нам надо расстаться... Я не тяну его такого. Свободного, раскрепощенного, знающего себе цену. Мне нечем ему ее заплатить.

Он тоже напряжен. Выдыхает лишь, увидев меня в полотенце. Целую и невредимую.

Я отдаю себе отчет, что смотрю на него волком. Но по другому сейчас у меня не получится. И я все же взглянула на себя, прежде чем выйти из ванной. Такое жалкое зрелище... Красный нос, опухшие веки, так, что глаза едва видно. Бледная. Мне не хочется, чтобы я становилась такой. Это разрушает.

Скандал устраивать не собираюсь. Всего лишь хочу попросить его уйти, оставить мои ключи и забрать свои.

Но не успеваю открыть рот, как Демьян стремительно приближается, стискивает меня сильными руками, крепко вжимает в себя. Чувствую, как по его телу проносится дрожь...

– Прости меня, - слышу болезненный выдох.

Глава 13

Даниэла

– За что?
– отзываюсь глухо. Прислушиваюсь к себе. И меня пугают собственные ощущения. Просто потому что Валеев меня обнял, меня окутывает тепло.