Жены-мироносицы
Шрифт:
Тут кто-то из народа крикнул:
— Не ты ли Мессия, обещанный нам Богом?
— Нет, я не Христос, — отвечал решительно Иоанн, — я крещу вас в воде в покаяние, но Идущий за мною сильнее меня; я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его; Он будет крестить вас Духом Святым и огнем; лопата Его в руке Его, и Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницу, а солому сожжет огнем неугасимым.
Пророк воздел руки к небу и стал молиться. Весь народ упал ниц и тоже стал молиться и каяться. Затем мужчины стали заходить в воду, где Иоанн совершал над ними крещение. Женщинам он повелел погружаться самим [36] . Группа женщин направилась к реке, Иоанна устремилась за ними. Они все вошли в Иордан и с молитвой погрузились в воду. Когда Иоанна вышла из воды и, взяв из своих вещей чистую одежду, переоделась, она вдруг почувствовала себя до того легко, что ей показалась, будто она не идет, а парит над землей словно птица.
36
Крещение
Иоанне очень хотелось еще побыть возле этого Божественного пророка, но отряд уже торопился выйти в путь. Тот воин, который спрашивал Иоанна, что делать, тоже раскаялся в своих грехах и был погружен Иоанном в воду. Он все время ехал возле Иоанны, и они делились друг с другом переполнявшими их впечатлениями.
ГЛАВА 18
По прибытии в Тивериаду начальник отряда подробно доложил тетрарху обо всех обстоятельствах и о начавшихся боевых столкновениях с арабами. Не забыл он упомянуть и о появившемся на Иордане пророке. Эта весть заинтересовала тетрарха. Он попросил подробнее рассказать о новоявленном духовном вожде парода. В этом извещении тревожила мысль, что пророк собирает большие массы людей на подвластных Антипе землях. Тетрарх опасался, что все это может вылиться в народные беспорядки. А потом, кто знает, не перерастет ли все это в настоящее восстание, наподобие того, что было учинено Иудой Галованитом. Если подобное случится, то можно не только впасть в немилость кесаря, но и вовсе лишиться тетрархии.
Иродиада посмеялась над страхами, что какой-то бродяга может подвигнуть народ на восстание. Но потом, когда она узнала, сколько народу собирается к пророку со всей Иудеи и Галилеи, то невольно задумалась: «А не повредит ли это моим планам?»
— Почему бы тебе не арестовать этого смутьяна? — спрашивала она Антипу.
— Если он имеет над сердцами людей такую власть, то не вызовет ли его арест еще большее возмущение народа? — с сомнением качал головой Антипа.
Иродиада наслаждалась своим новым положением. Чувствовать себя хозяйкой такого великолепного дворца, подобного которому не имели в Риме даже самые богатые и знатные сенаторы, было для нее очень лестно. Когда же до нее дошли слухи, что пророк Иоанн обличает Антипу за его незаконный брак, это хотя и укололо ее самолюбивое сердце, но она опять посмеялась над пророком, который, не имея жены, еще смеет рассуждать о других женах. А через некоторое время она услышала, что пророк открыто требует, чтобы Антипа удалил от себя Иродиаду. Это ее уже начало серьезно беспокоить. Один из советников Антипы, престарелый Птоломей, еще больше усилил беспокойство Иродиады, сказав, что призывы пророка могут возыметь действие на законоучителей Израиля. И тут Иродиада осознала нею опасность и непрочность своего положения. Видя в муже не вполне волевого человека, она стала опасаться, как бы слова любимого народом пророка не возымели действие на старейшин израильских и те не потребовали от тетрарха удалить от себя Иродиаду. Страх охватил такой, что она не могла ни о чем другом думать, только о том, как бы заставить замолчать Иоанна. Иродиада была готова собственными руками удушить пророка, лишь бы он не мог обличать их брак. Ее просьбы к Антипе арестовать Иоанна усилились. Она буквально умоляла мужа что-нибудь сделать с этим неуемным правдолюбом. Антипу же хотя и раздражали обличительные речи пророка, но не действовали на него так сильно, как на Иродиаду. Он все не решался на арест человека, к которому сам невольно испытывал вместе со страхом и что-то похожее на уважение. Но долго это продолжаться не могло. Тетрарх видел, как угнетающе пророк воздействует на его любимую женщину. Иродиада исхудала и лишилась сна.
— Ты хочешь моей смерти, — стонала она, — ты ее скоро получишь.
Наконец Антипа решился. Он повелел своим воинам взять Иоанна под стражу и отвести его в темницу крепости Махерон.
На следующий день он не узнал жену. Она словно преобразилась и была с ним до того мила, что последние сомнения в правильности своего поступка у Антипы исчезли.
ГЛАВА 19
Пророк Божий, которого Иоанна встретила на Иордане, занимал все ее мысли и чувства. Она мечтала вновь попасть на Иордан, чтобы слушать этого Божьего человека, чтобы быть с ним рядом. В ее жизни началось что-то особенное. Как будто до встречи с пророком была одна жизнь, а теперь началась другая, но самая главная. Та, ради которой она и появилась на свет. Иоанна уже хотела просить у мужа разрешения сходить на Иордан, но тут ее настигла ужасная весть об аресте пророка и заточении его в крепости Махерон. Эта новость буквально сразила Иоанну. С ней случился нервный припадок, и она слегла в постель. Вскоре она услышала, что Антипа со всем своим двором собирается переезжать во дворец крепости Махерон, чтобы быть поблизости от военных действий с арабами. Хуза хотел оставить жену в Галилее, но та стала слезно умолять его взять ее в Перею, ссылаясь на целебные источники возле Махерона. Этот последний довод убедил Хузу, и он взял Иоанну с собой.
Иоанна по прибытии в Махерон стала ездить на источники и действительно вскоре пошла на поправку. Но все помыслы женщины были о том, как бы увидеть страдальца, сидящего в тюремном подземелье дворца. Вскоре ее желание исполнилось. Воины вывели Иоанна на прогулку во внутренний двор. Он медленно шел по каменному двору, громыхая цепями оков. От колец, охвативших лодыжки пророка, цепи поднимались к его рукам и соединялись с металлическими наручниками вокруг запястий узника. Иоанн, словно не замечая этих цепей, брел но двору в какой-то глубокой задумчивости. И вдруг поднял свой взгляд на галерею дворца, где стояла Иоанна. Женщина замерла от неожиданности, боясь пошелохнуться, пока на нее смотрит пророк. Даже слезинка на ее щеке и та замерла. Пророк вдруг улыбнулся Иоанне, при этом глаза его излучали кроткую доброту. Он даже в знак приветствия попробовал поднять спою руку. Цепь загромыхала, рука чуть приподнялась, натянув тяжелые звенья цепи, и опять бессильно опустилась вниз. Иоанн пожал плечами и, снова понурив голову, в глубокой задумчивости зашагал дальше. Не пройдя нескольких шагов, пророк вдруг резко остановился и снова поднял свои глаза на галерею. Теперь в его глазах сверкал гнев. Иоанне стало не по себе, она невольно отпрянула назад и тут увидела двух фарисеев, идущих по галерее тихой величавой поступью. При этом головы их склонились к земле, глаза были полузакрыты, а губы двигались, как бы произнося молитвы. К головной повязке на лбу и к одежде на левой руке, как раз напротив сердца у них было прикреплено несколько филактерий [37] . По краям их пышной верхней одежды шла широкая лента ярко-красного цвета [38] . Они приостановились у перил галереи и посмотрели на пророка.
37
Филактерии – украшенные коробочки, куда вкладывались свитки из папируса или пергамента с изречениями из Священного Писания.
38
Лента красного цвета была знаком национального отличия иудеев и напоминала им о законе, а у фарисеев это было и знаком непримиримой вражды ко всему иноплеменному.
— Это тот самозваный учитель, что смущал умы правоверных людей Израиля? — спросил один у второго.
Но не успел он произнести свои слова, как зазвучал грозный голос пророка:
— Порождения ехидны! Непотребные дети гнусных отцов! В вас заключается весь тот яд, какой наследовали вы от отцов своих, и на смерть отравляете вы других своими соблазнами. Вы, как ядовитые змеи, угрызаете и убиваете даже святых, покрывая их слова и дела ядом своих клевет!
Фарисеи сжались от слов пророка и потеряли весь свой важный вид.
— Пойдем отсюда, — испуганно сказал второй фарисей, — разве ты не видишь, что не напрасно говорят о нем, что он имеет беса в себе.
Фарисеи, забыв о своей вальяжности, семеня ногами, быстро удалились. Гнев пророка тут же потух, и на Иоанну снова смотрели добрые и ласковые глаза праведника.
Как-то Иоанна выходила из синагоги после собрания, и к ней подошли два человека. Они поклонились ей и спросили:
— Ты ли жена Хузы, домоправителя Ирода Антипы?
Иоанна смутилась таким прямым вопросом, но все же ответила сразу:
— Да, я жена Хузы.
— Мы видели тебя у реки, когда проповедовал наш учитель, пророк Божий Иоанн, и потому решились подойти к тебе.
— Вы его ученики? — обрадованно воскликнула Иоанна, — что я могу для вас сделать?
— Узнай, добрая женщина, можем ли мы видеть нашего учителя.
— А вы не боитесь, что вас тоже посадят в темницу?
— Нет, мы готовы умереть за него.
— Тогда пойдемте за мной во дворец, я буду просить за вас начальника стражи.
Во дворце Иоанна прошла к казармам, где размещалась стража и, переговорив с начальником, радостная, побежала вновь к ученикам Иоанновым.
— Идемте со мной, я отведу вас.
Ученики поспешили вслед за женщиной и вскоре пришли к помещению стражников, охранявших вход в подвал дворца. Дежурил как раз тот воин, который крестился в Иордане от Иоанна. Он охотно повел учеников в темницу к пророку. После этого ученики Иоанна поселились в городе. Хоть и нечасто, но их все же допускали к учителю. На одном из собраний в синагоге они очень благодарили Иоанну.
Вскоре они сообщили Иоанне, что посланы учителем к новому объявившемуся в Галилее пророку и учителю Иисусу из Назарета, чтобы спросить Его, Он ли истинный Мессия или ожидать другого?
ГЛАВА 20
Когда ученики пророка ушли, в Махероне начались суетные дни подготовки к празднованию дня рождения Ирода Антипы. Говорили, что тетрарх созвал много именитых гостей как из иудейских вельмож, так и римской знати, и ожидалось грандиозное торжество.
Хуза без продыху целыми днями хлопотал и о хозяйству, приготавливая все необходимое. С утра до вечера он принимал подрядчиков по закупке провизии, отдавал распоряжения поварам и многочисленной прислуге. В крепость пригонялись стадами ягнята и телята. Привозились туши оленей и ланей. Возы всевозможной птицы: цыплята, куры и индейки, гуси и утки, цесарки, фазаны и павлины, голуби и перепела. Фрукты и овощи шли со всех стран света. Тутовник, айва и персики из Персии, вишня из Малой Азии, арбузы и дыни из Египта, гранаты из Карфагена. Целые мешки орехов: фундук, миндаль, фисташки и лесные орехи. Многообразных рыб речных, озерных и морских без числа свозили в кладовые крепости. Хуза сам лично все проверял, бегая из винных подвалов на кухню, с кухни на продуктовые склады. Ругался и яростно торговался с поставщиками. Он даже не замечал жены, которая с печалью бродила по залам дворца. Пророка совсем перестали выводить на прогулки, и она лишилась его лицезрения хотя бы в эти редкие минуты. Наконец она решилась на отчаянный поступок. Набрала на кухне разных продуктов в корзину, положила туда небольшую амфору вина и пошла на свой страх и риск в подземелье. Стражник посмотрел на продукты и, усмехнувшись, сказал: