Женя и Дженни, или Вампир из 1Б
Шрифт:
— Хорошая поддержка, — хотела похвалить Женя Марту и Данилу. Но что-то мешало ей говорить, как будто во рту у нее была варежка. И у нее вышло только ав-ав.
Тут Женя увидела, что Дженни сидит у ее ног и говорит:
— А я тоже так могу, я тоже могу…
И Женя поняла, что она спит. И что во сне она говорит по-собачьи, а ее Дженни — человеческим языком. Она хотела проснуться, но ей было так жалко прерывать этот дивный волшебный сон. Там более, что откуда-то сзади
— Ну что, ты меня узнаешь? Я — вампир!
И страшно оскалился.
Женя закричала во сне от страха, и голос мамы ласково спросил:
— Что такое, девочка, что такое? Страшный сон приснился?
И Женя ответила сквозь сон:
— Очень страшный.
— А ты не смотри, не смотри.
— Так ведь показывают, — сказала Женя во сне. Поджала ноги и натянула плед на голову. Потому что ей опять захотелось оказаться на замершем озере, и она на нем опять оказалась.
Теперь здесь было очень много всякого собачьего народа, как у них на Чистом пруду в хорошую погоду. Просто толкучка.
Вот мимо Жени весело катит немецкая овчарка Эмма и на ходу кричит:
— Прекрасная погодка, не так ли, прекрасная погодка.
И Женя видит, что Эмма не одна, и ее лапы сцеплены в перехлест с лапами китайца Фунтика породы шарпей. И они выделывают на льду кренделя и разные сложные па, как заправские танцоры. Шарпею, правда, мешает его шкура, и он выглядит довольно неуклюжим и мрачным. К тому же поминутно зевает, и пасть у него фиолетовая. Зато Эмма весело улыбается.
— Фунт, — кричит Женя, — держи спину!
— Я и держу, — бурчит Фунт недовольно.
— Я инструктор, — говорит ему Женя строгим голосом. — И ты, если хочешь научиться кататься, должен слушаться.
— Я и слушаюсь, — говорит Фунт, и они уезжают в дальний конец озера, где стоит какой-то расписной шатер с золотым петушком на макушке.
— Мы будем кофе пить, — кричит Эмма. — Фунтику надо пить кофе для бодрости, для бодрости…
— Чаю со слоном! — рычит Фунтик.
И Женя видит: то, что она приняла за шатер, это наряженная пышная елка, точно такая, какую два дня назад поставили у них на бульваре. И петушок у елки на макушке вовсе не петушок, а красная звездочка.
Тут Женя слышит голос бабушки:
— Кто же это съел все пирожки с капустой?
— Все съел хомяк, — быстро говорит Женя, чтобы бабушка не подумала, что это съела Дженни.
— Какой такой еще хомяк?
— А я знаю, — говорит Женя.
А Дженни тут как тут. Сидит у ног Жени и облизывается. Неужели это она съела-таки все капустные пироги?
Дженни почему-то вся золотая, и хвост у нее золотой. И нос, и уши. А глаза горят то одним цветом, то другим, как будто в них отражается праздничная иллюминация.
— Дженни, это ты нарядилась на новогодний бал?
— Да, — говорит Дженни.
— А что это у тебя за костюм?
— А ты сама не видишь?
— Ах, ты нарядилась Жар-Птицей.
— Бывают Жар-птицы, — важно объясняет Дженни. — А бывают Жар-собаки. Неужели непонятно?
И Жене опять захотелось проснуться, чтобы всем рассказать, как Дженни подготовилась к новогодней елке, к небольшому семейному балу-маскараду, который что ни год устраивает дед на Рождество. Но Жене так жаль было уходить с озера, что она решила: я этот сон обязательно запомню, а потом перескажу… И опять крепко заснула, и опять оказалась на лесном озере.
И сразу же услышала знакомый скрипучий голос с присвистом:
— Тихон, Тихон.
Она пригляделась: на одинокой березе с краю озера сидел белый рогатый попугай и громко кричал.
Между тем представление продолжалось.
Теперь выступал сеттер-гордон Сэм огненно-красной масти. Он выступал в одиночном катании. Вот он разбежался и высоко подпрыгнул, повернувшись в воздухе два раза. Это двойной тулуп, подумала Женя и поняла, что это она сама научила Сэма так прыгать.
Тут же катила по льду и фокстерьерша Топси на белых фигурках, быстро исполняя дорожку, шаги, как говорят фигуристы, и ее маленькие ножки так и мелькали на льду.
— А ты что стоишь? — спросила Женя у ротвейлерши Бетти. — Ты будешь участвовать в соревновании?
— Вот еще, — сказала Бетти и отвернулась. — Я и так медалистка.
— Это нескромно, Бетти, так хвалиться своими наградами.
— Так уж и нескромно.
— Вот видишь, как катается Сэм. Смотри, смотри, он сделает сейчас тройной рутбергер.
Но показался красавец мастино-неаполитано, тоже разогнался и прыгнул, что было сил.
— Уж прямо и рутбергер, — проворчала Бетти. — Тоже скажете. Да этот телок от земли оторваться не может.
Но тут на льду появился и пудель Филя, и голден-ретривер с хозяйкой Кариной, и пудель Филя, и боксерша Настя, и даже кавказская овчарка Лада, и два брата-колли Семен и Федор. При этом Настя схватила Филю в охапку, несколько раз крутанулась на месте и бросила его, но Филя удержался на коньках и раскланялся. И тут все они принялись танцевать что-то цыганское, а Карина размахивала цветастой шалью.
— Это не по правилам, — закричала Женя, — прекратите, не то я пожалуюсь на вас в судейскую коллегию.