Жерар Депардье. Чрезмерный человек
Шрифт:
Узнав обо всем этом скандале на далеком острове Морис, что в Индийском океане к востоку от Мадагаскара, где снимали «Мой отец – герой», Жерар через посредство парижской «Монд» заявляет, что предъявленное ему обвинение оскорбительно не только, когда речь идет о девятилетнем ребенке, но и вообще. «Конечно, можно сказать, что я рано начал жить половой жизнью. Но изнасилований в ней не было никогда. Я слишком уважаю женщин», – заявил он тогда.
На остров Морис срочно приезжает журналист французского журнала «Пари-Матч». Жерар говорит ему: «Я оскорблен, меня с ног до головы вымазали грязью». Вся Франция, разумеется, на его стороне. С протестом выступает тогдашний министр культуры Жак Ланг. В письме актеру он пишет: «Я возмущен этой подлостью со стороны печати великой страны». Национальное собрание – случай уникальный – принимает резолюцию, в которой
«Cui prodest?» («Кому выгодно?») – вопрошали древние. Кому была выгодна вся эта кампания? Разумеется, все понимают, что сама статуэтка «Оскара» не имеет большого значения, куда важнее финансовые «последствия» награды. Выясняется, что подлой кампанией против Депардье заправляет мощная голливудская компания «Братья Уорнер» через свое дочернее предприятие «Тайм мэгэзин». За ними замаячила картина Барбета Шредера «Перемена судьбы» («Тайна фон Бюлова»), финансировавшаяся «Уорнер». Естественно, могущественная организация американских продюсеров МППА выступает с протестом против подобных намеков. Но вся эта шумиха сделает свое дело, и в тот год «Оскара» в номинации лучший актер таки получит Джереми Айронс за роль в фильме Барбета Шредера. А приз за лучший иностранный фильм будет присужден вместо «Сирано де Бержераку» скромной швейцарской ленте «Путешествие надежды».
Обычно на церемонию «Оскара» приглашают всех номинантов. Жерар Депардье глубоко оскорблен клеветой, которая помешала ему и картине Жан-Поля Раппно получить законную премию. Он отказывается поехать в Лос-Анджелес. И смотрит церемонию по телевидению. «Голливуд и лицемерие, – писал журнал „Гардиан“, – всегда идут рука в руку, но никогда это не проявилось столь постыдно, как на этот раз». Но «Тайм» упорствует и отказывается приносить извинения. Друзья Жерара добиваются лексикологической экспертизы: следует ли понимать слова Жерара, как то, что «принимал участие» или «присутствовал»? Но это ничего не изменит. Остается идти в суд. Элизабет за такой шаг: решение суда – а она убеждена, что суд встанет на сторону Жерара, – позволит ему реабилитировать себя. Но Жерар раздумывает. Ему не знакомо американское законодательство о диффамации, он ненавидит суд, да к тому же не настолько знает английский, чтобы вступать в спор во время заседания. Судебная тяжба может затянуться. А это будет дорого стоить. Повторять же «Я не насильник!» ему больше невмоготу. А тут все внимание Америки переключилось на еще одно дело об изнасиловании – на сей раз чистокровным американцем Уильямом Коннели Смитом, студентом-медиком из клана Кеннеди, молодой студентки в доме Кеннеди на Палм-Бич. И о Жераре Депардье все начисто забывают.
Словом, он отказывается судиться с «Тайм мэгэзин». Тогда свое личное расследование проводит его американский друг, журналист Пол Шутков (который затем напишет о нем книгу). Внимательное прочтение злополучного интервью приводит его к заключению: уж коли действительно Жерар имел какое-то отношение к «изнасилованию», то скорее всего в качестве «наблюдателя». Шутков установил, что Жерар тогда дружил с парнем на два года старше него по имени Джеки, а тому было 16–17 лет. Стало быть, Жерару было 14–15. Он ставил несколько риторический вопрос: а могли ли двое мальчишек изнасиловать женщину? И приходил к мысли, что в словах Жерара была лишь бравада, произнесенная в перерыве съемок фильма «Приготовьте носовые платки», во время обеда, когда любитель поесть и выпить, Депардье уже проглотил два бифштекса и выпил три бутылки вина. Вероятнее всего, Жерар очень легкомысленно попытался эдак «фраппировать» американского журналиста. Но тот воспринял все очень серьезно и донес до читателей текст, ничего не говоря об интонации и ухмылке, с которыми эта скандальная фраза была произнесена. Наконец, напомню еще раз его рассказ о двух молоденьких француженках Ирен и Мишель, которые обучали юного Депардье любви и забавлялись над неопытностью молодого парня. А ему было побольше, чем 9 лет… И Шутков приходил к единственному выводу: скандал был высосан из пальца в совершенно конкретных целях. Но они, эти мотивы, не сразу дошли до Жерара. А когда дошли, премии уже были вручены, и ему лишь оставалось повторять фразу своего героя Сирано: «Все прекрасно, я лишился всего».
Как всегда, когда его
Напоминаю, что съемки происходили на фоне скандала в США. Жерар часто был совершенно не способен сниматься, много пил и ел, и поэтому катастрофически толстел. Прилетевшая на остров Морис, Элизабет говорила, что никогда еще не видела мужа в таком состоянии. «Он был ранен в сердце», – произнесла она. Но Элизабет всегда оказывала на мужа благотворное действие. В ее присутствии он не позволял себе распускаться. Словом, Жерару Лозье как-то с грехом пополам удастся закончить картину. Но, зная все обстоятельства жизни актера в этот период, трудно не увидеть на экране последствия его тогдашнего состояния.
Долгое время еще Жерар Депардье не сможет забыть чувство бессилия перед клеветой. Долгое время не захочет и слышать о возвращении в Голливуд, куда его вскоре опять стали настойчиво приглашать, подчас с намерением выгодно использовать скандал для продвижения картины с участием «малолетнего насильника». Но, конечно, пройдет некоторое время, и он снова поедет туда сниматься. Меркантильные интересы сыграют при этом немаловажное значение. Да и кто станет его упрекать за это?
Глава 15
Дар чудесный и прекрасный
Однажды Жерара Депардье спросили, любит ли он воплощать в кино образы людей, которые существовали на самом деле. Он ответил: «Обожаю. Так было, когда я играл Мартена Герра, Сагана, Дантона. Только очень важно не стараться походить на них внешне, не создавать „исторически точный образ“. В „Камилле Клодель“ я старался проникнуть в страсть Родена к Камилле. И, кажется, преуспел». Он назвал не все фильмы, которые сделаны с тем же посылом. Это и «1492» («Христофор Колумб») и «Все утра мира». Каждый из них по-своему раскрывает творческую лабораторию Жерара Депардье, его гениальную интуицию, помноженную с годами на большой опыт, свидетельствует о его чудесном и прекрасном даре перевоплощения.
Сразу после картины «Мой отец – герой» Жерара Лозье, на которой актер страшно располнел, Депардье приступает к съемкам в картине Алена Корно «Все утра мира» по одноименному роману Паскаля Киньяра. Замысел был весьма амбициозный: рассказать о знаменитом музыканте Марене Марэ, жившем на рубеже XVI и XVII веков, исполняющим мелодии на диковинном инструменте виола-де-гамба, на котором ныне никто не играет. Фильм рассказывал о его молодости (молодого музыканта играл сын Жерара Депардье – Гийом, у которого был великий учитель Сэнт-Коломб (Жан-Пьер Мариель). Уже состарившегося Марэ играл Жерар Депардье. Фильм выстроен, как рассказ старика Марэ о своей молодости и о том, как он продал свою душу музыке. Когда родной отец выбросил Марэ на улицу, его взял к себе и стал учить играть на виоле-де-гамба Сент-Коломб, разглядевший талант у этого рыжего сына сапожника еще тогда, когда тот пел в королевском хоре. Он был строг к своему ученику, утверждая, что «можно играть музыку и не быть музыкантом». Когда же Сент-Коломб отказывался давать ему уроки, это делала его дочь Мадлен (роль ее режиссер Корно предложил Анн Броше после того, как она блистательно сыграла Роксану в «Сирано де Бержераке» и которую ему расхваливал Жерар).
Жерар рисует характер человека, который сталкивается с самоотречением другого гения. Каждый из них претендует на первенство. Сент-Коломб отказывается служить королю, а Марэ соглашается. Но эта служба делает его зависимым человеком, который отдает свой талант не музыке, а королю. Имя Марена Марэ занимает место в энциклопедиях, а Сент-Коломба – осталось втуне. Авторы фильма хотели воздать ему должное. А заодно как бы реабилитировали барочную музыку XVI века.
У Жерара Депардье не такая уж большая роль в фильме, где центральной фигурой является Сент-Коломб – Мариель и молодой Марэ – Гийом Депардье. Он и не скрывал, что согласился играть в картине при условии, если и сыну, наконец, дадут в ней серьезную роль. Они с Элизабет верили в талант Гийома и не ошиблись.