Жермини Ласерте. Братья Земганно. Актриса Фостен
Шрифт:
Во время рауса Битая появлялась на подмостках с цветком в зубах и, положив руки на бедра ладонями наружу, сердито теребила талию, точно пробовала, но удастся ли подтянуть ее и вытащить из туловища; затем она откидывалась назад, сложив напряженные, вытянутые вперед руки с растопыренными пальцами и вывернутыми локтями, застывала, запрокинув голову с полуоткрытым громадным ртом и зияющими отверстиями ноздрей, — и бессмысленно глядела вверх.
III
На ярмарочном поле какого-нибудь города или села, где господин мэр разрешал Томазо Бескапе дать представление, участники труппы быстро удаляли траву с большого круга, и по его краям комки снятого дерна превращались в вал, а воткнутые в него колья, переплетенные конскими поводьями, составляли барьер арены.
Посреди выровненного и слегка утрамбованного круга водружался большой шест, с вершины которого спускались в виде крыши зеленые полотняные треугольники, стянутые и связанные
Беззубая шарманка, заменявшая оркестр, — шарманка, у ящика которой был отбит кусок стекла вместе с клочком приклеенной картинки, — ставилась против входной двери в ожидании какого-нибудь мальчишки, из числа собиравшихся у входа: во время представления он одной рукой вертел ручку шарманки, а другою подносил ко рту недозрелое яблоко, которым обычно возмещались труды оркестра.
Скамейки из некрашеных досок, наскоро сколоченные местным плотником, уступами поднимались вверх. Первые места отличались от вторых полоской грошовой бумажной материи; полоска стелилась на узкие доски, но покрывала их не полностью; кроме того, эти места были огорожены барьером, облепленным золотой бумагой с турецкими пейзажами в овалах, отпечатанными в один тон — сизый по лазоревому полю. Наконец папаша Томазо вешал кусок старинного ситца, найденный неизвестно где и испещренный сверху донизу павлиньими хвостами в натуральную величину, — громадный занавес, отделявший: арену от кулис, приютившихся под открытым небом; эти кулисы дирекция старалась защитить от любопытства даровых зрителей при помощи двух повозок и целой баррикады из ширм.
Наконец паяц прибивал по обе стороны от входа многообещающую афишу, которую директор сочинял сразу на весь сезон; по ее ученому и простодушному стилю можно было судить об его умении составить рекламу, о его литературных способностях и даже о его глубоком знании латыни:
ЦИРК БЕСКАПЕ
Непромокаемый шатер, потребовавший больших издержек, гарантирует надежное укрытие не хуже любого каменного сооружения.
Амфитеатр вечером освещается сложной системой керосиновых ламп, в которых сам собою вырабатывается светильный газ. Американский патент Холлидея!
Артисты труппы, все до одного весьма заслуженные и выдающиеся, ангажированы (невзирая на расходы) в лучших антрепризах Европы.
Здесь находятся:
Г-жа Степанида Бескапе
Curriculi regina, [40]
Девица Ортанс Патаклен
Сильфида проволоки, жемчужина цирка; внешность и манеры ее не поддаются описанию!!
Г-н Луи Рабастенс
Единственный в своем роде, несравненный атлет!
Одарен геркулесовой силой и бросает вызов всему миру! Он никогда, с самых юных лет, не знал, что значит быть… положенным на лопатки.
Г-н Джанни Бескапе
L'intrepido senza rivale nel trapezio [41] . В своих упражнениях являет идеал мужской красоты.
Г-н Агапит Кошгрю,
соединяющий гибкость позвоночника с неслыханным остроумием. Его остроты, отпечатанные в особой книжечке, бесплатно раздаются зрителям первых мест.
Г-н Томазо Бескапе
Мимист, прославленный в обоих полушариях!
Известен своими пантомимами под названием «Вырванный зуб», «Борода Гарготена», «Заколдованный мешок» и т. п., которые он имел честь представлять перед его величеством турецким султаном и г-ном президентом республики Соединенных Штатов. Кроме того, в труппе находится
Ларифлетта —
молодой пудель, правнук знаменитого пса Мунито. Его фокусы свидетельствуют об уме, превосходящем все, что только можно себе представить. В завершение всего Ларифлетта укажет самого влюбленного человека среди всего собравшегося общества.
Комики забавны, задорны, отменного тона, смешат, не прибегая к пошлостям и ко всему такому, что не подобало бы слышать молоденькой девушке. Представление закончится прелестной пантомимой:
«ЗАКОЛДОВАННЫЙ МЕШОК»
с участием всей труппы
40
Curriculi regina— Королева верховой езды (лат.).
41
L'intrepido senza rivale nel trapezio— Бесстрашный и не ведающий соперников акробат (итал.).
Но вот уже пристроены лесенки, ведущие на наружные подмостки. Стеша уже уселась у входа за столик с денежным ящиком, и паяц, под грохот турецкого барабана, под звуки тромбона, подзадориваемый пинками директора, уже начал сыпать прибаутками, а Битая принялась зазывать обалдевшую от оглушительного шума толпу: она делает неистовые телодвижения, хлопает в ладоши и пронзительно выкрикивает:
«Пожалуйте, пожалуйте, почтеннейшая публика! Представление начинается!»
Снаружи сияет солнце, а в балагане царит мягкий сумрак, нежно обесцвечивающий лица и предметы, прохладная полутень, которую то там, то сям пронизывает луч света, пробившийся через плохо затянутую щель, и в нем пляшут золотые пылинки. Развязавшиеся веревки хлопают о потолок и производят звук, обычный на парусных судах. По серому холсту, залитому снаружи ярким светом, пробегают, словно китайские тени, силуэты прохожих. Из-за занавеса с павлиньими хвостами высовывается голова Стеши, а грудь и живот ее, окутанные занавесом, кажутся облаченными в яркие перья; она злобно смотрит на бледные лица зрителей из-под опущенных длинных ресниц.
Представление должно сейчас начаться, и Геркулес, на устрашающий затылок которого падает из входной двери яркий свет, со страдальческим видом вытаскивает из-под лавки гири.
IV
Охая, брюзжа, ворча и поминутно прерывая упражнения вздохами, глубокомысленным почесыванием головы, умильным любованьем собственными руками, на которых он беспрестанно подтягивал кожаные браслеты, Геркулес вяло подбрасывал в воздух стофунтовые гири. То, что он исполнял, казалось, не требовало от него никаких усилий, не вызывало в нем ни малейшей усталости, — и все же, несмотря на играющие мускулы, у него был жалкий вид Геркулеса поневоле, который изнемогает от натуги и выпрашивает у окружающих поощрения и поддержки. Стоило шарманке замолкнуть, — его вытянутая рука опускалась вместе с гирей и вновь поднималась лишь после того, как шарманка начинала сызнова. Перед каждым упражнением раздавался его по-детски жалобный стон: «Ну-ка, господа, несколько хлопков!»
Если случалось, что кто-нибудь из зрителей бросал ему вызов, а за этим следовала борьба, — редкий случай, ибо мускулатура грозного атлета смущала людей, — Геркулес подходил к противнику с неописуемо скучающим видом, словно готов был сам заплатить, только бы тот согласился не беспокоить его зря. Затем он торопился поскорее перевести противника в партер; он бывал опечален, огорчен, безутешен, если возникал спор и приходилось уложить противника вторично, положить его на обе лопатки достаточно наглядно для всех. Избавившись от человека, распластанного на земле, которого он даже не удостаивал взглядом, расслабив поясницу и болтая руками, Геркулес уходил к своему месту на скамье и, обхватив голову руками, упершись локтями в колени, до конца представления мечтал, полузакрыв глаза, о яствах Гаргантюа.
Геркулеса сменял Джанни, который выходил в классическом костюме провинциального акробата: ярко-розовая фуфайка, медный обруч на голове, черный бархатный нагрудник с безобразным цветком, вышитым мелкими стежками, зеленое трико, камзол с золотым позументом, аляповато расшитый, как и нагрудник, белые башмаки с серебряной бахромой. Одним прыжком достигал он трапеции и начинал раскачиваться, потом вдруг выпускал из рук перекладину и снова схватывал ее с другой стороны. Он кружился вокруг перекладины с умопомрачительной быстротой, потом вращение постепенно замедлялось и замирало в плавной истоме; и тут тело юноши на мгновенье застывало в пространстве, в горизонтальном положении, и колебалось, словно поддерживаемое водой.
Во всех этих упражнениях, основанных на силе рук, чувствовалась ритмичность работы мускулов, мягкость усилий, плавность в развертывании движений и в подтягиваниях, и это напоминало неуловимое скольжение по дереву животного, именуемого ленивцем, или медленный-медленный подъем на запястьях неподражаемого Джемса Эллиса. [42]
Сидя на перекладине, гимнаст начинал незаметно скользить назад и, вызвав в зале мгновенный ужас, падал, однако, — сверх всякого ожидания! — удерживался а подколенках согнутых ног; затем, покачавшись некоторое время головою вниз, он делал сальто-мортале и вдруг появлялся уже внизу, стоя на ногах.
42
…медленный подъем на запястьях неподражаемого Джемса Эллиса… —Речь идет об одном из двух «братьев Эллис», гимнастов, подвизавшихся в английском цирке в середине XIX в.