Жерново?
Шрифт:
– А может волки?
– …Аня, ну хватит уже тебе с этими волками!
– А что! Они тоже чем-то питаются.
– Нами не станут, поверь. И лучше помалкивай, береги силы.
– А Юра?
– Юра двужильный, а тайга для него дом родной.
– …Ребята, привал, есть идея…
– Я, сами понимаете, сержант, а вы тут все офицеры. Расскажите, что видели, о чём думали. Потом я выскажусь.
– Шергов, – я подал голос, – у меня самоотвод,
– Отвык я, конечно, от пионерских походов с кострами, но что-то здесь неладно.
– Что думаешь, Иван Николаевич?
– Следы вроде есть, а вроде их и нет. В тайге так всегда бывает?
– Не бывает. Следы остаются долго, без дождей неделю, иногда и месяц. Дождей здесь не было дней десять точно. Следам около недели.
– А скажи-ка нам, Граница, почему люди не проверяют силки?.. Может, их шуганул кто?
– Или их здесь нет, и мы зря пришли.
– Тоже версия. Но ведь были?
– Были, можно не сомневаться. Промысловики такие силки не ставят, да и не сезон.
– Когда мы увидели первые?
– Около часа назад.
– А по следам что?
– Думаю, направление поисков было выбрано вами правильно. Или я ничему не научился за тридцать два года жизни… Отдохнули?.. Следующий привал через два часа, тогда и поедим.
– …А почему не раньше?
– Анечка, лишний час пролетит, и не заметишь, поверь.
– Спасибо, Юрочка… Мужчины! Что вы встали как вкопанные! Идите уже, не задерживайте.
– 11 -
– А теперь полноценный перекур.
– Вот прям именно сейчас?
– Костерок запалим, горяченького поедим. Так что и покурить можно, одно к одному.
– А кто нам раньше мешал!
– Сань, ты как неродной… До вершины метров двести пятьдесят… триста. На этой стороне точно никого нет, а с той нас никто не увидит.
– Караул надо всё-таки выставить.
– Слева-справа, прямо на вершину смысла нет, никакой дурак сверху не попрётся, скалы там. Да и собака у нас, а у них нет.
– Почему нет?
– Не знаю. Просто нет, Найда бы знак подала.
– Интересно… А про скалы?.. Ты говорил, что сюда не ходил.
– Не ходил. Один раз пришёл, посмотрел и ушёл.
– Там реальные скалы?.. как в горах?
– А мы где по-твоему!.. И скалы, и пещеры, теперь ещё и вурдалаки с упырями… Помоги валежник собрать… Иван Николаевич, если не трудно, присмотри место для палаток, сегодня дальше не пойдём, нет смысла.
– Юра, времени только за полдень. Так и будем ждать с моря погоды?
– Не будем, товарищ капитан, но сначала надо поставить палатки, поесть и немного отдохнуть.
– Смотри,
– А мне что, я смотрю… Найда, рядом.
– Наши скалы коварные. На мокрый мох ступишь, – можно поскользнуться. Сухой мох на подоснове еле держится. И улетишь потом чёрт те знает куда, костей не собрать. Так что умный скалы обойдёт.
– А мы, Юра, с твоего позволения пойдём… Найда, покарауль Аню… Не бойся, она не кусается.
– Я не боюсь.
– Знаю. И не кусаешься.
– Саша…
– Мы пойдём?..
– Ребята, фланги прикрываете, мы на мины.
– Дядя Ваня, ты дурак?
– Сань, не гони, простудишься… Прикинь, мы сверху точно никого не ждём. Неужели они такие тупни, что ждут?
– Вань, ты не поверишь, – я бы ждал.
– Хм… сурово… А почему Юру не поправил?
– А смысл!.. Юрка молодчина, нам повезло с ним капитально. Не надо его огорчать, он хороший человек, с судимостью.
– Шутишь?
– Нет. Одному ублюдку морду набил, двушку схлопотал.
– Ну и друзья у тебя… Хазарин такой же?
– Юра не друг, а одноклассник, ни разу меня не подставлял, а под меня подставлялся. А Хазарин не такой, он ещё хуже. Хазарин мент.
– Тоже сибиряк?
– Коренной ленинградец. У него родители оба блокадные дети.
– Сурово… Помню, пацаном читал книжки про блокаду, слёзы ручьём лились.
– У меня не лились… я просто падал в обморок.
– Саня…
– Что?..
– Тихо… замер… что-то есть…
– Движуха?
– Нет… на час вправо… что?
– Как будто строение…
– Вот-вот… Сколько, говорил Юра, километра два-три?
– Примерно… Вот Юрок, не знал бы его…
– Я тоже об этом подумал. Просто обязан был подумать.
– Вань, надо сосклизнуть влево метров на сто пятьдесят… двести.
– Не наползался ещё?
– Меняем угол обзора.
– Чука предупредить надо, а то вальнёт с перепуга.
– Поехали…
– Ну, разведка, что скажешь?
– Либо скоро вернутся, либо всё, ушли.
– Ну да… ни дымка, ни шороха…
– В лагерь?
– Теперь бояться нечего, сегодня точно не объявятся, не те пассажиры.
– А нам что?
– А мы с тобой… в смысле, вчетвером, перед рассветом туда и нагрянем.
– Засада?
– Посижу с огромным удовольствием. Впервые в жизни уголовник сам сдаваться приползёт.
– Ну-ну, сам… поглядим ещё, как сдаваться будет.
– Ваня, вот чует моё сердце, всё, завтра всё закончится.
– А пострелять?
– Злой ты, капитан Шергов, не любишь ты людей.