Жертва мистификации
Шрифт:
— Да, чуть не забыл. Она говорила, что на этой вот скамейке допоздна бесчинствовала подвыпившая молодежь.
— Что значит — «бесчинствовала»?
— Распевали, якобы, песни, что-то кричали.
— И до какого времени все это продолжалось?
— Она точно сказать не может, но примерно до часу ночи.
— Да, тоже самое говорят многие жильцы этого и соседнего подъездов, — подтвердил подошедший во время разговора участковый Забродин.
— Кроме этого, вам что-то ещё удалось выяснить, Павел Ефимович? — спросил Дмитрий.
— Да. Жительница тридцать
— Она это слышала или видела?
— Поначалу услышала, как заработал мотор. Затем выглянула и увидела, что от подъезда отъехал джип.
— Какой марки?
— Она точно сказать не может, но какой-то большой типа «Лэнд Крузер».
— Он отъехал непоредственно от подъезда или со стоянки?
— От подъезда.
— А когда на скамейке веселилась молодежь этот джип стоял у подъезда?
— Жильцы о нем вроде ничего не говорят, — ответил участковый.
— А вы их спрашивали?
Забродин смутился.
— Нет, специально не спрашивал. Но никто о нем ничего не говорит.
— Ясно. Может быть Балтухина говорила — кому из жителей подъезда этот джип принадлежит?
— Она утверждает, что никому.
— Тогда возможно на нем к кому-то приезжали в гости. Вы это выясняли?
— Выше тридцать шестой квартиры спрашивал. Ответ отрицательный. А ниже... Постеснялся беспокоить людей второй раз. Вы ведь знаете, товарищ майор, какой здесь контингент.
— Ладно, потом решим, стоит ли их беспокоить.
К ним подошел Бушков. Однако, ничего нового к уже известному добавить не мог.
— Что ж, подождем последнего члена нашей могучей кучки, — сказал Дмитрий. — Может, он принесет нам чего-нибудь новенького.
Следователь и судебно-медицинский эксперт наконец завершили осмотр. Подошли к группе оперативников. Труп погрузили на грузовик и увезли.
— Смерть наступила около чатырех часов назад, — сообщил Игорь Олегов.
Беркутов посмотрел на часы.
— Значит, где-то в районе двух-трех часов?
— Выходит, что так. А что говорят сидетели?
— К сожалению, никто из них не видел, как он это сделал, — ответил Дмитрий.
— А с его женой беседовали?
— Да. — Беркутов рассказал о содержании объяснений Аристарховой.
— Все ясно, — заключил следователь. — Типичный случай самоубийства.
— С вашим опытом, вам виднее, — смиренно заметил Дмитрий, чем вновь вызвал краску на лицо следователя. — Осталось только узнать, почему после двух бутылок водки его обуяла страсть к ночным полетам?
— А? Да-да, конечно, — тут же согласился Олегов.
Наконец, появился Борис Щерба. Достал из папки несколько листов с объяснениями, протянул следователю. Пояснил:
— Здесь, значит, такое дело. Свидетель Валерий Семенович Кулик из дома напротив пояснил, что в два часа к этому подъезду подъехал джип то ли «Чероки», то ли «Мерседес». Из него вышли двое мужчин и зашли в подъезд.
— Ну и что? — спросил следователь.
— Нет, ничего, — смутился оперуполномоченный. —
— Все это несущественно, — заключил следователь, пряча объяснения в дипломат, — и к нашему самоубийству никакого отношения не имеет.
— К вашему определенно не имеет, — не упустил Беркутов случая подколоть следователя.
Тот сделал вид, что не расслышал слов майора. Посмотрел на часы. Обрадованно сообщил:
— Время дежурства закончилось. — Он вновь раскрыл дипломат, достал протокол осмотра места происшествия, постановление о назначении судебно-медицинской экспертизы, объясниния, перереданные ему Щербой, скрепил все канцелярской иголкой и торжественно вручил участковому. — Отдадите в дежурную часть своего отдела для передачи в прокуратуру Центрального района.
— Хорошо, — ответил Забродин, беря бумаги.
— До свидания! — И следователь бодро запрыгал прочь.
— Этот сопляк плохо кончит, — проговорил Беркутов, глядя ему вслед. — Определенно.
С ним все молча согласились. Следователь никому не понравился. Верхогляд. Балаболка. Неужели в прокуратуре тоже напряженка с кадрами, что таких вот стали брать?
— А у нас с вами, господа менты, дежурство, стало быть, продолжается, — заключил Дмитрий, обведя взглядом маленький, но дружный коллектив. — Кроме, естественно, господина подполковника. Оне могут отправляться к своим оладушкам, приготовленным замечательной женщиной и отменной красавицей Леной Колесовой. Очень он, парни, любит эти самые оладушки по утрам. И мы не можем, не имеем морального права лишать господина подполковника такого удовольствия.
— Ну, замолол, — добродушно пробурчал Сергей, вызвав смех присутствующих.
— И что самое печальное, ребята, в наших отношениях с господином подполковником, это то, что все мои благие намерения, наталкиваются на бетонную стену непонимания.
Все, в том числе подполковник Колесов, слушая треп Беркутова, улыбались. Слишком хорошо Сергей знал своего друга, чтобы обижаться на его приколы. Были, конечно, моменты, когда Диме изменяло чувство меры. Были. Но сейчас не тот случай.
— На сегодня я отказываюсь от оладушек, — проговорил он, смеясь. — Я с вами, ребята! Так и быть, положу на алтарь общего дела свой, положенный мне по закону, отгул.
— Это поступок не мальчика, но мужа. Только, Сережа, хорошенько подумай, — нужна ли тебе такая жертва?
— Я подумал, — серьезно ответил Колесов.
— В таком случае, я теперь уверен, что с твоей помощью мы обязательно раскроем тайну этого странного самоубийства, лежащего пока на глубоком дне. Тебе предстоит выяснить — живы ли родители Аристархова, есть ли у него братья, сестры и иные родственники, с которыми он поддерживал связь и, по возможности, взять с них объяснения. А вам, Павел Ефимович, — обратился Беркутов к участковому, — надо все же выяснить все об этом джипе. К кому из жильцов приезжали те двое мужчин?