Жертва мистификации
Шрифт:
Слушавший их Садальский, уже не в силах сдерживать раздиравший его смех, быстро вышел из кабинета и, Дмитрий слышал, как в приемной он дал себе волю.
— Значит, по-вашему, все вокруг неправы. Одни только вы с вашей женой правы. Так что ли?
Перегудов долго непонимающе моргал на Беркутова, затем, взорвался:
— Это все Криворотовы, суки! А я-то думаю — откуда?! Вот козлы! Им, товарищ следователь, обидно, что у нас огород на сотку больше чем у них. Так они уже всем надоели своими жалобами. Хотят, чтобы у нас, значит, оттяпали полсотки. Вот крохоборы!
— А при чем тут кот? — не понял Беркутов.
— Как при чем?! — возмутился Перегудов. — Этот котяра облюбовал мои яблони под это самое. Одну уже напрочь сгубил. Теперь за вторую принялся. Ну ничего, я с этими козлами по своему разберусь, по мужицки. — Он сжал и продемонстрировал Дмитрию увесистые кулаки.
Беркутов понял, что эксперимент пора заканчивать, а то он плохо может закончиться для соседей Криворотовых.
— Садитесь, Виктор Борисович! — проговорил он властно и указал на стул против себя.
Перегудов трусливо вжал голову в плечи, послушно поплелся к столу, сел.
«С этого и надо было начинать», — подумал Дмитрий, наблюдая за ним.
— Скажите, вы отвозили вчера Михаила Киприяновича после работы?
— Ну, отвозил.
— И куда же вы его отвозили?
— Ну, на эту... На Ленина. Там ещё гостица для этих... для иностранцев.
— Вы отвозили его к гостинице «Сибирь»?
— Да. К ней.
— Ему надо было в гостиницу или в ресторан?
— А я не знаю. Он мне сказал подъехать. Я подъехал. Вот и все.
— Так куда вы подъехали? К гостинице или к ресторану?
— А я это... Я на стоянке там остановился.
— А Аристархов?
— Он забрал у меня ключи и сказал, чтобы ехал домой.
— Значит, машину вы оставили на стоянке, а сами поехали домой? Так?
— Ну, а я чего говорю.
— Ваш шеф с кем-то хотел там встретиться?
— Я не знаю.
— Он вам ничего не говорил?
— Он со мной вообще не говорит.
Беркутов записал объясниня Перегудова. Тот их прочитал, расписался.
— Все. Большое спасибо. Я вас больше не задерживаю.
Перегудов встал и, переминаясь с ноги на ногу, нерешительно спросил:
— Товарищ следователь, а как же быть с моей женой?
Беркутов почувствовал легкое головокружение. Теперь он уже не мог с полной уверенностью сказать — кто над кем прикалывается. Определенно. Заколебал, блин, с этой женой. Едва сдерживаясь, сухо ответил:
— Успокойтесь. С вашей женой и вашими соседями все нормально. Пошутил я. Понятно?
Перегудов ничего не ответил, лишь недобро сверкнул на него глазами, повернулся и, сгорбившись, медленно потопал из кабинета. И глядя ему вслед. Беркутов с тоской подумал:
«Когда-нибудь я со своими приколами нарвусь на большие нериятности. И будет поделом.»
Глава пятая: Друг семейства.
Проанализировав полученную в офисе фирмы информацию, Беркутов решил, что встреча Аристархова с одним или несколькими неизвестными должна была состояться
Аристархова была все в том же красивом платье, но только не совсем походила на безутешную вдову, а вернее, совсем не походила. Теперь перед Беркутовым стояла молодая цветущая женщина в зените своей красоты, которой всегда и во всем сопутствует в жизни удача. Она улыбалась улыбкой святой Магдалины до раскаяния, а свой великолепный бюст держала, как главное оружие в борьбе с жизненными неурядицами и катаклизмами. От неё пахло духами, вином и грехом.
— Дмитрий Константинович! — радостно воскликнула она. — А я отчего-то была уверена, что вы вернетесь, поэтому не стала снимать платье. Проходите, пожалуйста!
Ее самоуверенность больно кольнуло самолюбие Дмитрия. Он шагнул на территорию предполагаемого «противника», как на минное поле, понимая, что в любую секунду может так рвануть, что от его мужского достоинства и самообладания остануться лишь жалкие ошметья. В зале стоял накрытый стол, на котором среди всевозможных холодных закусок стояли несколько красочных бутылок, а за столом сидел этакий стареющий лев с пышной седеющей гривой — эталон мужественности и мужской красоты и с любопытством и некоторым чувством превосходства взирал на вошедшего. Взгляд этот Беркутову определенно не понравился. Если не сказать больше.
— Павел Александрович, разрешите вас познакомить с майором милиции Дмитрием Константиновичем Беркутовым. Он расследует самоубийство Михаила Киприяновича. Дмитрий Константинович, а это друг нашей семьи художник Шмыгов Павел Александрович, о котором я вам говорила, — представила мужчин Аристархова. Дмитрий отметил, что при последних словах Шмыгов бросил быстрый взгляд на хозяйку, и во взгляде этом читалось явное неудовольствие.
Художник встал, шагнул навстречу Беркутову, крепко пожал руку, проговорил красивым баритоном:
— Очень приятно!
— Взаимно.
Шмыгов сделал печальное лицо, сокрушенно вздохнул, развел руками.
— Надо же, какое несчастье! Кто бы мог подумать! Когда мне Мира Владимировна позвонила, то я, знаете ли, не поверил, подумал — глупый розыгрыш. От кого, от кого, а от Миши я никак этого не ожидал.
— Да, — в тон ему ответил Дмитрий. — А вы, стало быть, уже празднуете смерть Аристархова. Правильно. Раньше начнешь, раньше кончишь.
Лица Аристарховой и Шмыгова выразили растерянность. Они переглянулись, не понимая, о чем говорит майор.