Жертва особого назначения
Шрифт:
Что только ни предпринимают кяфиры и куфарские правители для того, чтобы устрашить нас и отвратить от религии Аллаха. Они посылают дроны, которые обрушивают ракеты на нищие селения, убивая наших детей. Они идут на нас войной, захватывая земли мусульман, взрывают мечети. Они похищают мусульман и пытают их, заставляя отказаться от веры и погубить свою душу. Наконец, они лгут, и самая главная ложь, которую они возводят, – это ложь, возводимая на Аллаха Всевышнего. Но планы Шайтана ущербны, усилия кяфиров тщетны. Религию Аллаха невозможно остановить.
Это предостережение станет вам всем последним. Я уже у цели. То, что я сделаю, потрясет до основания столпы вашего
Каждого из вас ждет расплата.
Ирак, Багдад
3 июня
Передав информацию полуоткрытым способом, через интернет-кафе с коммерческим шифрованием, мы вернулись в Садр-Сити, на конспиративную квартиру: ждать. Завтра с нами должен был выйти на связь полковник Красин, он должен был, как и прошлый раз, приехать в район стадиона. Там многолюдность создает безопасность, и бардак – сам черт ногу сломит.
Но Красин на связь не вышел. Ни на основной точке, ни на запасной, о которой мы договорились.
Вечером я послал сигнал о помощи. Сделал это очень просто – послал заявление на интернет-сервер посольства. Как и всякий гражданин России – имею право. Код опознания и просьба срочной связи скрывались в моем имени и цифрах ИНН, которые я вбил в соответствующие графы запроса. Бюрократия, но иногда она не бывает лишней.
Утром, подключив коммуникатор, вышел в Интернет и на промежуточном сайте нашел место встречи. Я его знал – Новый порт. Он ниже Багдада, его строят с нуля как порт, способный принимать не только суда класса река-море, но и небольшие морские суда. Относительно небольшие. Под это дело углубляют и расчищают Тигр и перестраивают все мосты – на разводные. Правильно, бабок-то немерено.
Бабок немерено, а мира – нет.
Мы приехали на полчаса раньше назначенного срока – по меркам криминальной разборки, это полный беспредел и пролог к мочилову, но надеюсь, у нас не криминальная разборка. Оставили «Тахо» на месте, а сами спрятались от греха – Красин пропал, это не шутки, он не из тех, кого легко взять, он мало кому верил, был всегда вооружен и знал о том, что приговорен к смерти. И если что с ним, то это очень и очень хреново. А нас не взять – в случае чего уйдем водой. По Тигру движение то еще, от гидроциклов до барж. Найдем на чем.
Место, где мы спрятались, было удобным, можно было даже посидеть. Только дышать было нельзя – в Ираке не введены нормы выхлопов Евро-7, и каждый самосвал, проходящий мимо, обдавал нас густым облаком дизельной гари.
Подольски посматривал на меня, будто хотел что-то сказать, но не решался. И мне это в конце концов надоело.
– У нас есть поговорка, – сказал я: – «Что ты смотришь на меня, как на врага народа?» Если есть что сказать – давай, говори.
– Черт, да, есть что сказать. Все время хотел узнать, еще в Москве, только времени не хватало.
– Давай, давай. Не нагнетай.
– А почему вы против свободы, а?
– А вы – это кто?
– Вы, русские. Вы все, у нас принято считать, что русских угнетает власть, не дает им высказывать свое мнение, выражать его на выборах. Но я-то жил в вашей стране, меня этим не провести. Я знаю, что у вас нет свободы, потому что она вам и не нужна. Скажи мне – а почему так?
Я зевнул.
– А в чем это заключается – нет свободы. Вот скажи, конкретно, что такое – нет свободы.
– Свободы для людей выбирать, как им жить. Вы подавляете ее. И не говори, что это не так.
– Почему, так. Мы с тобой находимся в стране, где шестнадцать лет назад вы отворили врата свободы. И демократии местного разлива. Такие, как Обан, сделали это. Тебе напомнить, что он говорил и что он уже сделал?
– Черт,
– Почему же? Он едва не убил тебя, ты это забыл? Он всучил тебе мешок фальшивого бабла и отправил на смерть в болота.
– Ты прекрасно знаешь, что все задумывалось не так, – не сдавался Подольски. – Мы пришли сюда для того, чтобы дать иракскому народу свободу от убивавшей его диктатуры. И мы не виноваты в том, как иракцы своей свободой воспользовались.
– А кто виноват? Маленькие зеленые человечки? – спросил я.
– Вы, куда бы ни пришли, везде поддерживаете тиранов и новую тиранию. Неужели вы не понимаете, что это путь в никуда, а?
Путь в никуда. Отлично сказано.
– Послушай, друг, – сказал я Подольски. – Раз время есть, я тебе кое-что объясню. Первое – я не узнаю, в какое дерьмо превратилась Америка. Все эти фрустации и все такое. Что касается меня – я живу по принципу: все, что происходит со мной, имеет причины во мне самом. Только я являюсь причиной всего, что со мной происходит. И знаешь, это правильно, потому что если я хочу что-то изменить, то меняю себя. Это намного проще, чем изменить кого-то. А вы все время меняете мир, получая раз за разом по морде. Говорите всякую хрень, что, мол, не ожидали, что будет именно это. Отвечайте за последствия, черт побери, а не успокаивайте себя. Это первое. Второе – у вас есть одна проблема. Вы готовы доверять первому встречному, если не знаете его. Это потом, когда он уже сделал что-то плохое, вы перестаете ему доверять. А у нас, у русских, опыта побольше, все-таки наше государство втрое старше вашего. И мы знаем про окружающие нас народы достаточно, чтобы знать, кому доверять, а кому нет. И третье, самое главное. Ваша демократия – это борьба, и вы это знаете. Проблема только в том, что здесь борются с использованием автомата Калашникова. Так было. Так есть. И, наверное, так будет в будущем. Ни вы, ни мы не можем с этим ничего поделать. Только если мы не боремся с тем, с чем не в силах бороться, то вы ведете себя как разгневанные дети, которые в ярости крушат об пол не понравившуюся им игрушку. И не надо больше об этом. Не хочу, на хрен, ничего слушать.
Караван машин появился почти сразу после того, как мы столь бесславно закончили свой пустой и бессмысленный разговор о свободе вообще и свободе применительно к Востоку, понимания не добавивший, но зато добавивший отчуждения. Караван был намного больше, чем я ожидал, – белый «Вольво-100» с дипломатическими номерами и трехцветным флажком на крыле и несколько внедорожников, в том числе бронированный и удлиненный «G500», на котором ездил…
Известный человек на нем ездил. Все в свое время.
Я хлопнул Подольски по плечу и кружным путем пошел на выход. Прикрывать меня… Большей глупости и не придумать. Да и что в своих стрелять? У Подольски было оружие получше – камера, которую мы установили. Если меня сейчас арестуют, то он уйдет и поднимет шум.
Я надеюсь, по крайней мере.
Но арестовывать меня, похоже, никто и не собирался. Меня остановили метров за двадцать от машин – охрана была мощной, первого разряда – и тщательно обыскали. Забрали оружие, проверили сканером, даже портативным рентгеновским, который способен выявлять взрывчатку, вшитую под кожу. Убедившись, что таковой не имеется, пропустили вперед. Из удлиненного «гелика» [35] выбрался Музыкант, из еще двух внедорожников вышли Павел Константинович и еще один человек, в котором я опознал москвича, одного из тех, кто приехал со спецгруппой. Как опознал? А только полный идиот будет носить шерстяной костюм в такую жару.
35
«Мерседес-Гелендваген», сленговое название.