Жертва (в сокращении)
Шрифт:
— Мы сканируем толпу, — объяснил Грили. — Исходим из того, что, если Кинкейд что-либо предпримет, то именно здесь. Однако День ветеранов отмечается сегодня и еще в четырех городах Массачусетса. Все они находятся под нашим наблюдением.
— И вы хотите, чтобы я указал вам на Джона Кинкейда?
Грили кивнул.
— Все наши агенты запомнили его компьютерный портрет, который вы помогли нам создать несколько дней назад. Но своими глазами видели его только вы, видели, как он двигается, как жестикулирует. Если вы сможете опознать
— Да, конечно, — согласился я. — Так что же я должен делать?
— В толпе находятся наши агенты, снабженные телекамерами, — ответил он, — а сидящие здесь операторы сканируют ее, выискивая Джона Кинкейда в любом возможном обличье. Они ищут людей определенного роста и с какими-либо утолщениями под куртками. Прихрамывающих людей. Обнаруживая хоть кого-то похожего, мы будем просить вас приглядеться к нему. Если вы усмотрите даже малую возможность того, что это он, скажите нам. Нам не требуется абсолютно надежная идентификация личности. Да мы на нее и не рассчитываем. Хорошо?
— Хорошо, — кивнул я.
Грили указал на столик в углу:
— Кофе, сок, булочки, оладьи, хворост, слоеные пирожные. Берите, что хотите. Прямо у трейлера стоит передвижной туалет. — Он пожал мне руку. — Удачи.
— Сделаю, что смогу, — пообещал я.
Я запивал булочку кофе и вглядывался в настенные телеэкраны, показывавшие, как я уже сообразил, то же, что и стоявшие под ними компьютерные мониторы. На шесть левых экранов выводились различные участки лексингтонского поля. На остальные четыре — другие поля городков Новой Англии, на которых шли приготовления к празднованию Дня ветеранов.
Время от времени, на одном из экранов появлялось увеличенное изображение мужского лица. Однако ни одно из них не имело ни малейшего сходства с лицом человека, которого я теперь заставлял себя мысленно называть Джоном Кинкейдом.
Людей на лексингтонском поле, как и на полях других городков, собиралось все больше, и на экранах все чаще возникали крупные планы мужских лиц.
Затем сквозь стены трейлера пробились первые приглушенные звуки государственного гимна. На одном из экранов появился военный оркестр. Я взглянул на часы: одиннадцать, точка в точку.
И тут в кармане моей рубашки завибрировал сотовый телефон.
Я взглянул на его дисплей: «НЕИЗВЕСТНЫЙ АБОНЕНТ». Грили стоял на другом конце трейлера, у одной из рабочих станций. Я помахал ему рукой. Он вопросительно поднял брови. Я указал пальцем на свой телефон. Он кивнул и снова повернулся к монитору.
Я открыл телефон, сказал:
— Да.
Низкий голос ответившего мне человека я узнал мгновенно:
— С Днем ветеранов, мистер Койн. Празднуете?
Голос принадлежал Джону Кинкейду. «Раз он звонит на мой сотовый, — подумал я, — значит, о моем местонахождении ничего не знает». Первые его слова сопровождались звуками оркестра, заигравшего «Усеянное звездами знамя». Через долю секунды эти же звуки пробились ко мне сквозь стены трейлера.
Кинкейд был здесь, в Лексингтоне, где-то снаружи.
Я повернулся и отчаянно замахал рукой Мартину Грили.
— Во-первых, — произнес Кинкейд, — надеюсь, вы понимаете, что мне ничего не стоило убить той ночью и вас, и Херба Кройдена. Я предпочел сохранить вам жизнь.
— Я это понял, — ответил я. — И благодарен вам.
Грили уже приблизился ко мне. Лицо у него было мрачное. Я еще раз указал на телефон и нарисовал в воздухе большое К.
Грили одними губами произнес: «Кинкейд?»
Я кивнул, описал пальцем круг и указал на пол, объясняя, что Кинкейд где-то здесь.
Грили тоже кивнул, поднял в воздух ладонь и похлопал о большой палец четырьмя другими, — он хотел, чтобы я продолжал разговор. Затем он отошел к одному из операторов и что-то пошептал ему на ухо.
— Но почему все-таки вы убили Гаса Шоу и Педро Аккардо? — спросил я у Кинкейда. — Я бы не назвал вас хладнокровным убийцей.
— А я и не убийца, — ответил он. — Мы разработали план. А эти двое собирались выдать нас. Они не оставили мне выбора.
Он замолчал, а мне показалось, что музыка военного оркестра звучит теперь в трубке погромче.
— Солдаты то и дело умирают за какое-нибудь куда менее важное дело, — произнес Кинкейд. — Шоу и Аккардо отдали свои жизни за наше.
Грили подошел ко мне, подергал за рукав и подвел меня к одному из телемониторов. Камера агента, находившегося в какой-то из точек прежнего поля сражения, производила панорамный обзор улицы, направляясь к нашему трейлеру. На мониторе появлялись небольшие группы людей, мужчин в разного рода военной форме, направлявшихся к полю. Это были слегка припозднившиеся участники торжеств.
— А вам не надоело все время перебегать с места на место, скрываться? — спросил я у Кинкейда.
Грили указал на горстку ветеранов, приближавшихся по тротуару к нашему трейлеру. Оператор начал показывать крупные планы их лиц, одного за другим.
— Я еще не закончил, — произнес Кинкейд. — Мне нужно передать кое-что Мартину Грили. Сможете?
— Конечно, — ответил я.
Камера показала лицо одного из солдат.
Я покачал головой.
Еще три или четыре лица. Ни одно из них Кинкейду не принадлежало.
И тут я заметил мужчину, немного отставшего от этой группы. Одетый в форму цвета хаки, он ехал по тротуару в электрическом инвалидном кресле. Сказать, какого он роста или прихрамывает ли, было невозможно. Из-под его мятого кепи спадали на плечи волнистые седые волосы, глаза были закрыты очками с толстыми стеклами. Никаким сходством с Филом Трапело этот ветеран не обладал — однако он прижимал к уху сотовый телефон.
Я схватил Грили за плечо, указал ему на инвалидное кресло. Камера тут же дала крупный план.