Жертва всесожжения
Шрифт:
– Просто у меня мало иллюзий, Джемиль, вот и все.
– Ты считаешь, что моральные принципы Ричарда – иллюзии?
– Он сегодня чуть не раздавил тебе горло. Что ты об этом думаешь?
– Думаю, что он же его и вылечил. Маркус и Райна не могли бы.
– А они могли бы тебя так серьезно ранить чисто случайно?
Он улыбнулся – быстро оскалил зубы и спрятал.
– Если бы Райна вцепилась мне в горло, это бы не было случайно.
– По капризу – быть может, –
Вервольфы отлично друг друга поняли. Никто не скучал по Райне, даже Джемиль, который был вроде как на ее стороне.
Я покачала головой:
– Я просто не думаю, что совет послал бы любителя с пистолетом. У них достаточно дневных работников, чтобы сделать дело самим, не привлекая народ со стороны.
– Тогда кто? – спросил Джемиль.
Я снова покачала головой:
– Хотела бы я знать.
Ронни вернулась в гостиную. Мы смотрели, как она неверной походкой подошла к дивану, и глаза у нее были красные от слез и еще от разных вещей. Луи принес ей стакан воды. Она медленно выпила его и посмотрела на меня. Я думала, Ронни сейчас заговорит о мертвеце. Может быть, обвинит меня в том, что я такая плохая подруга. Но она решила оставить мертвеца в покое и говорить о живых.
– Если бы ты стала спать с Ричардом, когда решила строить личную жизнь, не было бы всех этих мучений.
– Так ты уверена, – сказала я. Хорошо, что Ронни сменила тему. Лучше бы, конечно, она выбрала предмет, не связанный с моей личной жизнью, но... я у нее в долгу.
– Да, – ответила она. – Я вижу, как ты на него смотришь. Как он смотрит на тебя, когда не злится. Да, я уверена.
Частично я с ней соглашалась, частично же...
– Жан-Клод все равно никуда бы не делся.
Она нетерпеливо отмахнулась:
– Я тебя знаю. Если бы ты занялась сексом сначала с Ричардом, ты не стала бы спать с этим чертовым вампиром. Для тебя секс – это обязательство.
Я вздохнула. Мы об этом уже говорили.
– Ронни, должен же секс что-то значить.
– Согласна, – ответила она, – но будь у меня твоя щепетильность, мы бы с Луи все еще только за ручки держались. А сейчас нам было очень хорошо.
– Но к чему это приведет?
Она закрыла глаза и прислонилась головой к спинке дивана.
– Анита, ты усложняешь себе жизнь сверх необходимости. – Открыв глаза, она повернула голову, чтобы видеть меня, не вставая с дивана. – Почему не принимать отношения такими, какие они есть? Почему у тебя все должно быть так смертельно серьезно?
Я сложила руки на животе и уставилась на нее, но если я думала, что заставлю ее опустить глаза, то ошиблась. Я отвернулась первой.
– Это серьезно.
– Зачем? – спросила она.
Наконец мне пришлось пожать плечами. Не будь у меня секса без обручального кольца, да еще с вампиром, я могла бы опереться на некоторые моральные принципы. А сейчас моя позиция была неустойчива. Я долгое время хранила добродетель, но когда утратила ее, то утратила с концами. От целомудрия – к траханью с нежитью. Будь я все еще католичкой, этого хватило бы на отлучение. Конечно, быть аниматором тоже хватает для отлучения. Повезло мне, что я протестантка.
– Хочешь совет от тети Ронни?
Я не могла не улыбнуться – чуть-чуть, но это лучше, чем ничего.
– Какой совет?
– Поднимись наверх и войди в душ к мужчине.
Я поглядела на нее достаточно задиристо. Десять минут назад я думала именно о том же, но это не уменьшало моего смущения.
– Ты его видела сейчас на кухне, Ронни. Мне не показалось, что он готов к студенческим забавам в душе.
У нее в глазах мелькнуло выражение, от которого я показалась себе очень юной или по крайней мере наивной.
– Разденься и войди неожиданно. Захвати его врасплох, и он тебя не выгонит. Такой гнев без жара не бывает. Он хочет тебя так же сильно, как ты его. Просто пойди ему навстречу, подруга.
Я покачала головой.
Ронни вздохнула:
– Ну почему нет?
– Па тысяче причин, но главная – Жан-Клод.
– А ты его брось.
– Сейчас, разбежалась! – засмеялась я.
– Он действительно так хорош? Так хорош, что ты не можешь его бросить?
Я задумалась, не зная, что сказать. Наконец в сухом остатке образовалась одна мысль, и я высказала ее вслух.
– Я не думаю, что во всем мире достаточно белых роз, чтобы заставить меня забыть Ричарда. – Я подняла руку, не давая Ронни перебить: – Но не думаю, что уютные семейные вечера всей вечности заставят меня забыть Жан-Клода.
Она села на диване и уставилась на меня. Почти скорбь заполнила ее глаза.
– Ты всерьез?
– Ага.
Ронни покачала головой:
– Господи, Анита, ну ты и влипла.
Я не могла не засмеяться, потому что она была права. Тут можно было только смеяться или плакать, а вся дневная норма слез уже ушла у меня на Ричарда.
34
Зазвонил телефон, и я вздрогнула. Теперь, когда опасность миновала, можно и дергаться. Еще не успев ничего сказать, я услышала голос Дольфа:
– Анита, у тебя там все в порядке?
– Отлично работает полицейская связь.