Жертва
Шрифт:
«Я сам могу сделать такое, на что недоделок в принципе не способен».
Она поднялась, и, ступая босыми ногами по ковру, медленно подошла к окну, отодвинула шторы. Каждое движение сейчас стоило невероятных усилий, отзываясь болью во всем теле.
Кондиционированный воздух спасал от жары. На улице должно быть было не меньше тридцати — тридцати пяти. Сквозь затемненные стекла было видно Атлантику, над которой быстро стягивались грозовые тучи. В этом городе она не была давно, но воспоминания сохранились. Рэйвен частенько поговаривал о том, чтобы купить
Беатрис сползла на пол, устраиваясь у окна, прислонилась щекой к прохладному стеклу. Ей надо было собраться и подумать. Для начала, как минимум, не хватало информации, а она ощущала себя до отвращения слабой.
С Авелин наверняка все в порядке: её отсутствия Беатрис не чувствовала. Это был весомый, но, пожалуй, единственный плюс. Можно ли было помочь Люку? Беннинг дал исчерпывающий ответ на её вопрос.
Он остался в том кошмарном месте совсем один, и никто не пришел за ним даже в самый последний момент. Беатрис почувствовала, что её начинает трясти и обхватила себя руками. Никто не заслужил такой смерти, как Люк.
«Я сам могу сделать такое, на что недоделок в принципе не способен».
Снова эта фраза. Зачем Вальтер все затеял в принципе? Что лично он мог сделать? Открывшаяся ей догадка заставила замереть. Сэт рассказывал ей о своем начальнике, по имени Джек Лоуэлл. В тот вечер, в баре мини-гостиницы в Санкт-Петербурге, Беатрис не стала о нем расспрашивать, но уже тогда подумала, что история с автокатастрофой выглядит слишком странно.
На этой мысли её застало появление Рэйвена и вместо того чтобы расколошматить о его голову изящную статуэтку, она первым делом поинтересовалась:
— Вальтер равняется Джек Лоуэлл?
— С возвращением, — хмыкнул он, устраиваясь рядом, и Беатрис решила, что сил для оплеухи у неё точно хватит.
— На вопрос ответишь?
— С тобой ни один сюрприз не удастся, — буркнул он, — да, это Джек Лоуэлл. Теперь обнимешь и поблагодаришь со слезами радости на глазах?
— Пошел ты.
Не нужно было обладать талантами пресловутого английского сыщика, чтобы сложить два и два. Рэйвен копал под «Вальтера», а она хлопала ушами. Лапши с них хватило бы на все голодающее население мира, но это она легко могла принять как счет в его пользу. То, что он использовал Авелин — нет.
Свою наивность Беатрис оставила в далекие шестнадцать. Она прекрасно знала, что в закулисных играх прошлого Рэйвена подобное в порядке вещей. Предательства, убийства внутри семьи, интриги, в которых выживает сильнейший. Если бы происходящее не коснулось Авелин, Беатрис приняла бы это как проигрыш в очередном раунде поединка с ним.
Рэйвен знал, что подвергает её дочь смертельной опасности, и все-таки пошел на риск. И выиграл, как сказал бы он сам, но Беатрис больше не желала иметь с ним ничего общего.
— Значит, никакой благодарности? — Рэйвен ухмыльнулся, и она на всякий случай спрятала руки подмышками, тут же скривившись
Она не удержалась, удар вышел отличный. Беатрис с наслаждением наблюдала, как снисходительно-покровительственные оттенки выражения лица Рэйвена сменяются сначала раздражением, а затем и неприкрытой яростью.
— Помнится, я обещал в следующий раз ответить. Тебе повезло, что ты выглядишь как жертва жестокого обращения с животными.
— Шуточки кончились, Рэйвен. Тебе не стоило переступать через Авелин. Мне плевать, что ты будешь делать дальше, но если сунешься к ней или попытаешься втянуть в свои игры, я тебя убью.
— Как скажешь, — усмехнулся он, проводя рукой по её щеке и убирая с лица прядь волос. Беатрис посмотрела на него в упор.
— Там был мальчик по имени Люк. Этот идиот ввел ему неработающий вирус и он превратился в… — она осеклась, не в силах произнести то, что крутилось на языке — «в существо без прошлого и будущего».
— Люк Норрис, да, — поморщился Рэйвен, как будто ему самому была неприятна эта тема, — последняя запись по нему — смертельная доза препарата. Мне жаль.
Беатрис почувствовала, как что-то внутри оборвалось. Держаться сейчас помогали разве что мысли об Авелин. Только благодаря дочери она до сих пор не скатилась в позорную истерику.
Рэйвен говорил о Люке с искренним сожалением, но это было уже неважно. Дальнейший разговор мог бы получиться при условии отсутствия в уравнении Авелин. Их отношения всегда были символически милыми, счет менялся с переменным успехом. Эта ситуация подвела черту подо всем, что когда-то их связывало. В том числе и под тем хорошим, что имело место быть.
— Я хотел бы восстановить наше шаткое перемирие, и думаю, что…
— Засунь свое перемирие в место, которым садишься на коня, мой милый Принц, — очаровательно улыбнулась Беатрис. Она хотела, чтобы Рэйвен её спровоцировал, хотела сцепиться с ним, пусть даже с плачевным для себя результатом, вымещая боль Авелин, Люка и свою: за то, что им пришлось пережить.
На его скулах заходили желваки, но все же он сдержался.
— Мне больше не нужны игры, Беатрис. Я вытащил тебя из той заварушки. Я, а не твой романтический недоносок Торнтон. Я оставил твоей дочери и её парню вертолет, помог выбраться, хотя мог бросить их там, вести светскую жизнь Пятницы и Робинзона Крузо, — Джордан поднялся и подал ей руку. — Тебе лучше вернуться в постель.
— Займись своими безотлагательными делами, Рэйвен, — хмыкнула Беатрис, — а ко мне больше не суйся. Для нашего же общего блага.
Она посмотрела сквозь него и отвернулась. Поднявшийся ветер уже гнул пальмовые листья. Вот-вот должен был хлынуть дождь.
Рэйвен с треском захлопнул за собой дверь, но она даже не вздрогнула в ответ на проявление его темперамента. Когда-то ей казался забавным этот черноволосый смуглый парень, проявлению чувств которого могла позавидовать любая женщина. Многое с тех пор изменилось. В том числе они оба.