Жертвуя королевой
Шрифт:
Я отдернула руку. Не могу. Правда, не могу. Как только он начинает говорить что-то такое, мне хочется орать: «Тогда какого хрена ты меня бросил?» — Но я не ору. Я отвернулась к окну.
— Я уже говорил, я заслужу твое доверие вновь, — сказал Макс и тоже отвернулся к окну.
Такой вот он, мой — не мой холодный Макс. Кремень.
Самое ужасное, что на глаза навернулись слезы. Ведь он мой, самый близкий. Я могу сесть поближе, нога к ноге, подлезть к нему подмышку, прижаться головой к груди, он запустит руку в
Но я помнила: «Пошла вон», — мой Макс так не может сказать.
Черт, черт, все щеки мокрые. Макс молча не глядя протянул платок.
Машина остановилась у помпезного, но странного здания. Множество колонн, будто под античность и при этом какая-то неподходящая к этому ансамблю крыша.
— Kongresszentrum, — объявил водитель хоть и по-немецки, но я поняла, что имеется в виду конгресс-центр.
— Мне нужно минут пятнадцать, и я вернусь, подождешь в машине? — спросил меня Макс.
Я молчала. Макс взял меня за подбородок.
— Не волнуйся, все будет хорошо. Я обещаю.
— О, ты обещаешь? Не волнуйся, я справлюсь с тем, чтобы тебя подождать, — усмехнулась я. — Но не обещаю, что именно в машине, — ответила я и спросила. — Зачем мы здесь? На гостиницу не похоже. Как-то слишком тут официально, как будто мэрия.
— В точку, мэрия здесь тоже есть, но мне не туда. Я объясню, подожди, все расскажу.
Макс вышел из машины. Я вышла следом. Навстречу Максу шел молодой человек в строгом костюме, белой рубашке и галстуке. На шнурке у него болтался бейдж.
Я не разобрала, что там написано. Он официально и почтительно поздоровался с Максом. На русском, но с тяжелым немецким акцентом. Пригласил следовать за ним, и вскоре они скрылись из виду.
Если бы меня спросили, какую фразу вы подарите Максу, я бы не раздумывая ответила — невозмутимость неба. Ты смотришь, как мы бултыхаемся под твоим синим взглядом и… И ничего. Я что больная, если меня так влечет эта невозмутимость неба. До мягкости в коленях, до желания раствориться. В этом была какая-то недосягаемая сила, высота.
Он предал тебя, очнись. Я смотрела на его выпрямленную уверенную спину и хотела кинуть к его ногам свою гордость — на, топчи, только не уходи. Ненавижу, когда ты ко мне спиной. Ненавижу тебя.
Снова было больно.
Я стояла у машины, неподалеку от меня стоял наш водитель, видимо тоже решивший не мариноваться в салоне.
Он спросил меня что-то на немецком. Я только пожала плечами, показывая, что ничего не понимаю.
Он достал из кармана смартфон, запустил приложение и повторил фразу.
— Вы тоже на шахматный турнир? — смартфон заговорил со мной по-русски механическим голосом, путая ударения.
— Какой турнир? — спросила я.
Водитель улыбнулся,
— На днях здесь пройдет крупный международный шахматный турнир, может, и вы принимаете участие? — услышала я перевод.
Я помотала головой.
Как я и предполагала, никакой рабочей командировки нет. Макс просто поехал по своим делам и сделал все так, чтобы я потащилась с ним.
Назар говорил: «Макс не тот, за кого себя выдает»
Макс говорил: «Назар не тот, за кого себя выдает»
Пошли вы оба в одно место. Я собираюсь узнать, за кого вы оба себя выдаете, шахматные засранцы, математические гении.
Но вот в чем дело, я поняла, что и я не та, за кого уже давно себя выдаю. Не бизнес-леди, не мадама с крутым портфолио рекламных проектов. Я знала, что дорисую на своей картине. Только вот вы, мальчики, не знаете, кто я.
Макс, как и сказал, объявился минут через пятнадцать. Мы снова сели в машину.
— Шахматы, значит? — спросила я.
— Догадалась уже, — констатировал Макс.
— Догадалась, ага. Только зачем здесь я? К чему фарс, мог бы сразу сказать?
Макс взглянул на меня, подняв бровь.
Действительно, не мог он сразу сказать, чего это я.
— Лора, я все понимаю. Твои чувства, твое поведение, твои реакции. Я старательно сдерживаюсь, чтобы дать тебе возможность выплеснуть накопившуюся обиду. Позволяю тебе нервничать, плеваться ядом, сарказмом.
— Позволяешь? Еле сдерживаешься? — я спросила стальным голосом.
— Да перестань! — броня Макса треснула, лицо его исказилось, он повысил голос. — Лора!
А потом взял мои руки и начал целовать их. Горячие губы зацеловывали ладони, пальцы, запястья. Все во мне взорвалось. Сразу. Безудержно.
— Ты мог бы просто сказать, я виноват, прости меня, — зашептала я. — Тебе же даже в голову это не пришло.
Макс притянул меня к себе, обхватил затылок и поцеловал в губы. Жадно, настойчиво. И я снова не смогла удержаться, я ответила. Потому что мое тело истосковалось по его рукам, губам, бедрам. Я два года была как каменная. А сейчас… Я говорила себе: это просто сексуальный голод. У меня так давно не было секса.
Он взял мое лицо в ладони, лбом уперся в мой лоб, нос к носу, глаза в глаза.
— Я не могу без тебя, моя Лора. Я дышать не могу без тебя.
Застонала ему в губы. И он подхватил поцелуем мой стон.
Машина остановилась.
Я тяжело дышала, Макс глянул в окно. Мы остановились у исторического двухэтажного здания из красного кирпича. Рядом раскинулся парк. Все здесь было словно какое-то ненастоящее, словно декорация из какого-нибудь старого романтического фильма. И время здесь будто замерло, остановилось где-то в прошлом веке, да так и не удосужилось поспешить и догнать реальность.