Жестко и быстро - 2. Оккупация
Шрифт:
Хм. Вот это уже немного любопытно. Вышвырнув меня как преступника против Дома, дядя Вольфар вполне законно мои активы конфисковал, однако теперь он обязан их вернуть. При этом я, войдя в другой Дом, сохраняю свои активы, извне принесенные, в личной собственности. Вопрос: какое дело деду до моих грошей, если он ворочает колоссальными средствами? Там одни адвокаты обойдутся в состояние, потому что у Сабуровых кто попало не служит. Где подвох? Почему он говорит, что дело намечается затяжное, если дяде Вольфару проще отдать мне акции без суда, который я выиграю даже без дедовских адвокатов? В самом деле, я иду на прием в императорскую канцелярию и, как
Так что тут не может не быть подвоха. Простейшее предположение – адвокаты умышленно затянут дело, а счет за их услуги дед попытается всучить мне. И опаньки, я уже без активов и завишу от Дома Сабуровых пуще прежнего. Это как вариант.
Я приподнял бровь:
– Затяжное дело? Там акций-то – кот наплакал. Оба предприятия – мелкие, и не контрольный пакет. И потом, я сильно сомневаюсь, что мне нужны ваши хваленые рыцари иска и жалобы. Даже больше – теперь дядя Вольфар знает, что я не убивал Томаса, и у него нет причин ненавидеть меня и ставить палки в колеса. Уверен, что он вернет мне все без суда.
Дед покачал головой:
– Не вернет.
– Он вам так и сказал?
– Я его знаю. Акции он тебе по-хорошему не отдаст.
– Я тоже его знаю, дедушка. Хотите пари? Я позвоню дяде Вольфару, и мы решим это дело. Скорее всего, обойдется без суда.
Внезапно подал голос Петр Николаевич, и его фраза стала для меня довольно неожиданной:
– Вы недооценили внука, Александр Тимофеич… Это не простое упрямство, а совершенно осознанное сопротивление, верно, Реджинальд?
– Естественно, – кивнул я, – не люблю, когда со мной играют втемную, знаете ли.
Дед хмыкнул:
– А игра в общем-то не с тобой, внук… Рэмм не отдаст тебе акции по-хорошему и будет упираться любыми средствами… ты ведь понятия не имеешь, что это за акции, не правда ли?
– Правда. Не имею.
– Одно предприятие – сборочный цех, там собираются кое-какие электронные комплектующие, которыми позже оснащается вся автомобильная продукция концерна, где Дом Рэммов – один из акционеров. Оно само по себе бесполезно, потому что его перепрофилировать невыгодно. И акций там не контрольный пакет. А вот предприятие, где производят руны, которые идут на изготовление противостихийной защиты в «Универсальном производстве Рэммов», – совсем другой разговор. Оно очень маленькое, и прибыль не фонтан, но без него Дом Рэммов будет вынужден закупать руны у сторонних поставщиков втридорога. И тебе принадлежит пятьдесят восемь процентов акций.
– И вы, дедушка, решили вставить палки в колеса Вольфару?
– Сообразительный малый, – расцвел Александр Тимофеевич, – такую возможность грех не использовать.
– Спасибо на добром слове, но вы второй раз наступаете на одни и те же грабли, – сказал я, – а именно – забываете спросить мое мнение. Увы и ах – но вы не получите ни акций, ни предприятия, все это останется у дяди Вольфара, а я просто договорюсь с ним о выплате компенсации.
Вот тут деда слегка подвел его великолепный самоконтроль. Он забарабанил пальцами по столу, и я мог только догадываться, какая буря клокочет под маской видимого спокойствия.
– И чем же ты аргументируешь такое свое решение, Реджинальд? – несколько помрачнев, спросил дед.
– Аргументы? Пожалуйста. Если смысл моего включения в ваш Дом был именно в акциях, то не дать вам их – простейший путь на волю. Это раз. Я не испытываю ненависти к дяде Вольфару и не намерен усложнять ему жизнь – это два. И третье – повторюсь, я не считаю вас родней, не рад, что вы запоздало заявили на меня свои права, и не намерен ни в чем сотрудничать ни с вами лично, ни с вашим Домом, если это не будет совпадать с моими собственными интересами. И если вдруг вы подумывали о церемонии присяги – даже не надейтесь. Я вам ни за что не присягну. Так что, давайте уж начистоту, плюс одна запись в геральдическом реестре боевых магов будет стоить вам совершенно нелояльного члена в Доме, который обязательно вставит вам палку при первой же возможности в колесо или куда уж получится. Ввиду всего сказанного – может, вы откажетесь от прав на меня и мы разойдемся по-человечески?
Взгляд деда метал молнии почти в прямом смысле слова, но голос прозвучал почти весело:
– Ба, Реджи, да ты никак войну объявить решил? От недостатка самоуверенности в организме ты точно не умрешь.
– Мои силы, может, и невелики, но в пустыне я научился кое-чему. Как не сдаваться.
– Реджинальд, – вмешался Петр Николаевич, – я верно понимаю, что вы вините Александра Тимофеевича в невмешательстве в суд и следствие?
– Виню? Ни в коем случае. Просто понял, что он мне не родной человек. Ну а какой может быть спрос с чужого?
– Тут вы не правы. Можем прямо сейчас поехать в мой кабинет – там в ящике стола лежат копии всех документов по вашему делу. Я и моя команда по распоряжению Александра Тимофеевича следили за процессом от и до, выискивали любые зацепки. Но взглянем правде в глаза – против вас были все улики. Масса. Там без Божьего суда при любом раскладе не получилось бы обойтись, даже церберы-крючкотворы могли бы только затянуть дело, но не изменить итог. Так что вмешательство наше ничем бы не помогло, только лишние осложнения.
Я пожал плечами.
– Бесполезный или нет, но это был бы поступок родни. Вы, Александр Тимофеевич, и ваши сыновья – вот три главных человека в этом Доме, каждый мог бы повлиять на остальных и заступиться за меня. Никто не заступился. Какая вы после этого родня? Так что даже если моя нелояльность Дому еще может каким-то образом пройти, например, если я женюсь на кузине Анне – сугубо умозрительно, конечно, ведь вы же ни за что не отдадите ее, прогрессирующий четвертый уровень, за безродного неудачника вроде меня, которого и так считаете своей собственностью, – то вы трое все равно останетесь мне чужими. Даже будь вы мне родней по линии жены – я никогда не забуду, как меня бросили умирать в пустыне. И потому акции я вам не отдам.
– Вообще-то я собирался их у тебя купить.
– Тогда пункт номер три не актуален. Но первый и второй никуда не делись, потому – не продается.
В этот момент шеф СБ откинулся на спинку кресла и издал смешок:
– Что ж, мне остается только вернуться в офис и уволить пяток дилетантов…
– Это кого же?
– Спецов наших штатных, которые составляли на вас психологическую модель… Она разительно отличается от того человека, которого я вижу. Диаметрально причем.
Я пожал плечами: