Жестокая болезнь

Вольф Триша

Миру нужны такие люди, как мы, Блейкли. Ему нужно, чтобы мы вычеркнули из жизни самых отвратительных тварей, чтобы уравновесить человечество. Не становись жертвой слабого мышления, которое так долго сдерживало тебя. Аддисин — вот кто настоящий монстр. Твое исследование раскрыло не все ее секреты.

Выбор, конечно, по-прежнему за тобой, но было бы крайне неразумно разочаровывать меня.

Загляни в ящик.

P.S. Лондон передает привет. О, и не беспокойся о перекапывании земли на Горе

Дьявола. Мы уже всё перенесли.

На этот раз я бросаю телефон, разбивая его. Экран трескается при ударе и темнеет.

Всё перенесли. «Всё» — это останки объектов Алекса.

Если мы уйдем прямо сейчас, Алекс никогда не узнает, что было в сообщении. Я могу отпустить Аддисин и пригрозить, чтобы она покинула город. Я могу заставить ее исчезнуть. Тогда мы тоже можем исчезнуть.

— Я сделаю это.

Уверенный голос Алекса врывается в мои мысли, и я поворачиваюсь, увидев, что он стоит позади меня. Он изнеможден от мучений, но все равно старается держаться.

— Ты уже сам догадался, чего он хочет, — говорю я.

Приближаясь ко мне, решительно смотря в мои глаза, он говорит:

— Ты будешь презирать меня за это, но он прав. Это нужно сделать. И сделаю я, чтобы тебе не пришлось.

Он хочет избавить меня от чувства вины. Что ему стоит добавить к списку еще одно тело? А меня бы это разорвало на части.

Я слишком много сказала Лондон, и она использовала каждую крупицу против меня, против нас.

Если мы не избавимся от Аддисин, если дадим дуэту чудиков хоть какой-то повод преследовать нас, эти кости с Горы Дьявола где-нибудь всплывут, и не о сестре Алекса напишут в новостях.

Алекс будет объявлен в розыск.

Как я могу спасти ему жизнь и не… довести дело до конца?

Гнев разливается по моей крови, как расплавленные осколки, когда я подхожу к столу и открываю ящики один за другим, пока не нахожу охотничий нож, оставленный Грейсоном. Я хочу разозлиться из-за того, что мной манипулировали. Но на самом деле, где-то в глубине моего сознания тоненький голосок шепчет насмешку.

Грейсон облегчил задачу.

Вынуждая сначала выбирать между Алексом и жизнью Аддисин с помощью имитатора нервно-паралитического вещества, выбор убить Аддисин сейчас не кажется таким уж плохим. Всего пять минут назад она уже была мертва для меня. И позволить Алексу убить Аддисин кажется незначительной платой за сохранение наших секретов.

Грейсон не узнает, кто это сделал.

Важно лишь устранить все угрозы.

Кроме того, у меня не осталось оправданий. Я сама напросилась на эту пытку, когда угрожала Лондон микрочипом, не так ли? Нет, еще раньше… когда я опрокинула первую костяшку домино, отправив ей электронное письмо.

Я обхватываю рукоять ножа рукой и закрываю глаза от нарастающего давления.

У меня пульсирует в висках — остаточный побочный эффект от электрошока. Сильное беспокойство вызывает реакцию, как будто моему телу напоминают о том, что оно пережило. Почти смеюсь, когда проверяю вес охотничьего ножа. Я просто ничтожна.

Всего несколько дней назад я планировала гибель

Алекса. С ненавистью трахалась с ним в туалете. Теперь мысленно мучаю себя из-за устранения одной из моих целей? Из-за этой разлучницы-садистки? Сколько других женщин тайно предпочли бы покончить с жизнью Аддисин, если бы не было ни суда, ни последствий? Если бы правила к ним не применялись?

Дело не в ней, или в этих гребаных эмоциях, или в чувстве вины. Я поняла, на что способна, в тот момент, когда засунула маленького мальчика лицом в муравейник.

Моя истинная натура неизбежна.

— Блейкли, — позади меня раздается голос Алекса.

Я закрываю ящик и поворачиваюсь к нему, держа нож перед собой. Озабоченная складка залегает у него между бровями, и я делаю шаг вперед и разглаживаю его морщинку большим пальцем, затем провожу ладонью по лицу, успокаиваясь ощущением его щетины.

Он такой родной…

Вкладываю рукоятку ножа в его ладонь.

— Это скоро закончится, — уверяет он меня.

Я киваю, хотя мы оба знаем, что это ложь.

Это никогда не закончится.

Это лишь начало.

Алекс нежно целует меня в лоб, прежде чем повернуться и направиться в сторону Аддисин.

Мое сердце болезненно стучит в груди, адреналин растет. Я наблюдаю, как он останавливается прямо перед ней, опустив нож у бедра. Смотрит ей в глаза, которые расширены от страха, щеки мокрые от слез.

Когда Алекс приставляет лезвие к ее ключице, я едва слышу ее пронзительный визг из-за грохота своего сердца. Клянусь, оно либо лопнет, либо перестанет биться.

У меня кружится голова, как будто я наблюдаю за собой со стороны. Я никогда не испытывала такого сильного прилива.

Не знаю, какие эмоции бушуют во мне, может быть, все сразу. Точно так же, как в черной комнате Алекса, самый темный цвет из существующих — это слияние всех цветов, и моя душа темнеет с каждой эмоцией.

Это ощущение захватывает, овладевая мной прежде, чем я успеваю удержать контроль над своими мыслями или действиями.

Я решаю, что лучше не думать, умирая.

Когда подхожу ближе, чтобы встать рядом с Алексом, вдыхаю остатки его выветрившегося одеколона, скрытый аромат обжигает мои вены. Жар его тела опаляет мою кожу. Затем вижу, как моя рука скользит по его предплечью, накрывая его ладонь своей.

Его тяжелые вдохи разрывают воздух, и я ощущаю каждый, как будто он дышит через меня, в меня. Мы остаемся в подвешенном состоянии — нож приставлен к шее девушки; капелька крови окрашивает кончик — наши руки сцеплены вместе, пока он не произносит единственное слово.

— Вместе.

Я прижимаюсь щекой к его руке, чувствуя напряжение его мышц.

— Вместе.

Не знаю, кто из нас инициирует убийство, но мы двигаемся в тандеме, прикосновение лезвия к ее коже эхом отдается в нас. Прилагая больше усилий, мы проталкиваем лезвие глубже, пока не чувствуем, как сталь касается кости. Как только мы проходим артерию, булькающий звук заглушает ее стоны.