Жестокие игры
Шрифт:
– Ты меня слышишь, щенок?! – взревел оставленный без ответа магнат.
Я б его даже обнял за то, что он так орет, но слабость еще не прикрутилась до отметки «могу стоять», потому выдал жалкое:
– Аф.
Верхова рассмеялась внезапно и так громко и весело, что я заразился её весельем. Отпустило сердце, я сидел и хихикал, как конченый придурок, а смех набирал обороты с каждым звуком, пока мы уже вдвоем не заливались с Алинкой неуправляемым безудержным хохотом. Чувствовал себя идиотом, знал, что сейчас с меня спустят шкуру, но остановиться не мог. Алинка хохотала над моей выходкой или своим отцом – её дело, – меня же просто попустило после того, как нешуточно так приложило мозгом о черепушку. Нервный такой неуправляемый хохот облегчения.
За шкирку меня-таки выкинули в коридор две здоровые пятерни разъяренного магната. Я шмыгнул носом, последний раз весело хрюкнул и затих, размазанный по стенке около двери Алинкиной комнаты. Дежавю. Верхов когда-нибудь сделает из меня фотообои, как пить дать.
– Я еще раз задам тебе вопрос. Как. Ты. Тут. Оказался? – выцедил мужик, так близко склонившись к моему лицу, что чтобы взглянуть в его глаза, приходилось бегать от одного к другому своими. Зато рассмотрел: карие. Ничего особенного. Злые невъебенно, но приговора я в них не прочитал. – Отвечай! – он встряхнул меня ощутимо.
– У меня свои ходы, – скрывать я смысла не видел. Мог сказать, конечно, что залез в окно, но зачем? Он умный, играть с ним опасно. Такие уважают правду, смелость и наглость. – Вам их не перекрыть.
Он вроде и не прищурился, а зрачки, собравшиеся прицельно в точки, заметно сузили разрез его глаз.
– Дерзишь… – постановил очевидное.
– То ли еще будет.
Знал бы я, что ляпнул пророчество…
Верхов меня отпустил, шагнул в сторону, давая отлипнуть от стены, постоял пару секунд и пошёл по коридору прочь. Через несколько шагов, не оборачиваясь, рыкнул:
– Пять минут. Потом поговорим, – показал через плечо растопыренную пятерню.
Ну ок. Меня это устраивало.
Я открыл дверь и вошёл в комнату Алинки. Она сидела на кровати, сложив ноги по-турецки. Сел рядом, не спрашивая разрешения.
– А ты самоубийца. Иди просто дурак, – она заулыбалась так искренне и открыто, что я уже и не мог понять, почему вообще решил, что «Чё приперся?» относилось ко мне. Видел же, как она в лице переменилась, словно подобралась вся перед этим вопросом.
Проблемы отцов и детей налицо.
– И то, и то – чего уж мелочиться? – усмехнулся я. – Сейчас выйду из клиники – закатает в цемент и в Москву-реку спустит.
– Он может, – она кивнула, пытливо рассматривая меня, словно первый раз видит. Протянула руку к пупсу и снова обняла его. – У меня никогда не было кукол. Спасибо, Вит.
– Не было кукол? – не поверил я. – У каждой девчонки их по несколько.
– У меня не было мамы, она умерла при родах. Так, няньки и папкины шлюхи. На одной из них он женился, – она скривилась, прикусила губу и отвернулась.
– Иди ко мне… – я притянул Алинку к себе. Она доверчиво уткнулась мне в плечо подбородком. Чисто маленькая девочка, даром что буфера – просто атас. Погладил по волосам, коснулся их губами. – Если выживу, приду ещё. Если нет – кинь как-нибудь венок на воду, – пошутил мрачно.
Она промолчала, а потом отстранилась и выпрямилась, как палка, а я услышал шаги за дверью. Папаша вернулся.
– Выйди, – открыв дверь, кивнул мне в коридор.
Я встал, наклонился к девчонке и легко поцеловал её в щеку:
– Принесу тебе ещё что-нибудь, – подмигнул с улыбкой.
Подошел к магнату, перегородившему дорогу, выдержал его тяжёлый изучающий взгляд, внезапно лукавую ухмылку. Он отступил в сторону на полшага, приоткрывая проход, в который я вышел, не просачиваясь бочком, а подвинув мужика плечом.
Верхов-старший появился минут через десять. Я уже пару раз покурил, глядя на его машину с двумя крепкими парнями-телохранителями. И захотел бы уйти – не дали бы. Так что ждал спокойно, понимая, что лимит наглости в этой жизни я взял в кредит, и пришло время платить проценты.
Конец ознакомительного фрагмента.