Жестокие намерения
Шрифт:
— Посмотри на это место, — указываю я на комнату. — Здесь полно народу. — Парочка даже не поднимает глаз, чтобы нас поприветствовать.
Кристин подходит к окошку администратора и спрашивает, сколько времени пройдет, прежде чем мы сможем обратиться к врачу по поводу растяжения запястья.
— Минут десять, наверное, — говорит девушка, пожимая плечами. — Не знаю. Они только что забрали парня с тепловым ударом. — Она вручает Кристин планшет и говорит ей заполнить анкету.
— Нам пора идти, — сообщаю я своей лучшей подруге, когда она находит свободное
Она игнорирует меня и начинает записывать мою информацию своим толстым, размашистым почерком.
— Да, мы не хотим, чтобы стало известно, что ты вывихнула запястье в первый день учебы. — Она закатывает глаза. — Какой у тебя номер социального страхования?
Я выхватываю у нее из рук планшет, но она оказывается быстрее меня.
— Эй! — Свирепо смотрит она. — Тебя осмотрит доктор. Тебе нужны документы, когда ты будешь судиться с задницей Ксавьера за домашнее насилие.
Я морщу нос, сбитая с толку намеком на то, что наша размолвка имела «домашний характер».
— Я не буду подавать на него в суд, Крис. — Неохотно я сажусь рядом с ней. Если ты не можешь победить их — возглавь, верно?
— Не знаю, почему и нет. — Она перестает царапать дешевой ручкой по бумагам о приеме и смотрит на меня. Ее взгляд измученный. — А что, если бы он ударил тебя? Или что, если бы ты была левшой, и теперь тебе пришлось бы выяснять, как делать заметки на первой неделе учебы не преобладающей рукой?
Только он меня не ударил. И я правша, так что растяжение левой руки почти ничего не меняет. Но вся ситуация расстраивает. Я знаю, что она права, но когда дело доходит до Ксавьера, я будто загнана в угол.
— Ладно. Я позволю доктору забинтовать ее, — соглашаюсь я, — но не расскажу им, что произошло. — Тихо говорю я, отводя взгляд.
Кристин это не впечатлило. Она заканчивает заполнять форму, насколько это в ее силах, и оставляет мне несколько графов для заполнения. Общие сведения. Номер страховки. Причина визита.
— Скажешь, что упала? — поддразнивает она.
Мое запястье пульсирует, постоянно напоминая о том, зачем мы здесь. Я смотрю на неповрежденную кожу, на которой нет ни единого следа, свидетельствующего о том, что, по моим словам, произошло.
— Никто не поверит правде. — Я стискиваю зубы, проглатывая тяжелую пилюлю честности. — Ксав — наследие кампуса. Его прадед был одним из первых выпускников Блэкморского университета, и с тех пор приезд сюда стал семейным наследием. — Библиотека Маккейд является свидетельством влияния семьи на кампус. — Все они присоединились к одному братству. Все они работали в одной юридической фирме. Все они известны своим профессионализмом и справедливостью. — Это удивительная концепция, учитывая, насколько грязно Малкольм играет в зале суда.
— Я могу сказать доктору, что Ксавьер сломал мне запястье пополам, и никто и глазом не моргнет. Поначалу они
Маккейды погубили людей гораздо более важных, чем я. Ксавьеру и пальцем не пришлось бы пошевелить, чтобы раздавить меня, как букашку. И кто бы его остановил?
— Может, мне стоит сбежать?
Кристин успокаивающе кладет руку мне на колено.
— Или, может, тебе стоит дать сдачи.
Глава 6
Ксавьер
Когда мне было семь лет, родители отвезли меня в парижский Диснейленд в качестве награды за отличные результаты на уроках французского языка тем летом. Я перешел из разряда начинающих в разряд продвинутых, и мой преподаватель сказал, что если я когда-нибудь заблужусь во Франции, то без проблем смогу ориентироваться в стране с моими новообретенными лингвистическими навыками.
Я любил Диснейленд. Мои родители гуляли по парку, держась за руки, пока я катался на всех аттракционах, на которые подходил по росту. Они сказали мне, что это самое счастливое место на Земле, и именно поэтому возвращение домой вызывает такое разочарование.
?
Дом моего детства остался таким же, каким я его оставил. Большой, красивый, похожий на мавзолей — застывшая во времени дань забытой любви моих родителей. Высокие потолки создают иллюзию соприкосновения с небом. Нетронутая мебель, тщательно расставленная дизайнером по интерьеру, которого нанял мой отец. Свадебные фотографии все еще висят на стенах как напоминание о том, что было когда-то. Старая гитара отца стоит в нетронутом углу гостиной.
Когда я вхожу в парадную дверь и объявляю о своем присутствии, меня встречает стерильная тишина. Моя мать находится в одном из трех мест: пьет у бассейна, пьет в постели или пьет в кабинете отца. Даже если бы она услышала, что я дома, она бы не прибежала.
На кухне пусто, но кто-то открыл шторы, чтобы впустить естественный свет. Что-то удушающее есть в изящных шкафах из темного дерева и приборах из нержавеющей стали. При всем свете, льющемся через окна, я хочу найти комфорт и тепло, но вместо этого здесь холодно и тягостно.
Судя по пустой бутылке вина, стоящей на стойке, моя мать начала пить сегодня рано. Сейчас только 2:14, но она, вероятно, начала в полдень.
Звук отдаленного смеха эхом разносится по пустому особняку и приводят меня на задний двор. Я вижу выставленную напоказ грудь моей матери, когда направляюсь к бассейну, где она отдыхает с двумя парнями моего возраста. Один стоит над ней с членом в руке. Он накачивает себя сильно и быстро, готовый обрушить свою сперму на ожидающую внизу пару сисек.