Жестокий хозяин
Шрифт:
Я вставил палец, вызвав у нее еще один резкий вскрик. Мышцы ее задницы сжались вокруг моего пальца, сжимая его невероятно сильно. Я мог только представить, как приятно было бы просунуть свой член в ее тугую темную дырочку и трахать ее до тех пор, пока она не закричит. Теперь она привыкла к этому — не учитывая, как часто я заставлял ее надевать грушу на прошлой неделе. И наказание для нее, и награда для меня — видеть, как ее задница раздвигается вокруг металлической колбы, и знать, что внутри, это широко раскрыло ее для меня.
Скоро. Я заполучу
Закончив вытирать руку, я провел тыльной стороной ладони по розовой коже ее ягодицы. Для пущей убедительности я шлепнул его еще раз, наблюдая, как ее плоть подрагивает, когда ее рот задыхается. Головокружение от ее возбуждения распространилось по комнате.
— Я волновался, — признался я ей, снова потянувшись к передней части своих штанов, — когда ты ушла, что, возможно, ты ушла с моим ребенком внутри себя.
Ее плечи напряглись на кровати, голова повернулась, щека прижалась к матрасу.
— Гейвен, — ее голос был напряженным, полным печали.
Нахмурившись, я опустил руку на ее попку — треснув ладонью по чувствительной плоти там, где ее бедро соприкасалось с ягодицей, заставив ее выгнуться дугой, когда наполненный болью стон эхом разнесся в воздухе.
— Никаких разговоров, Ангел, — огрызнулся я. — Ты здесь не главная. А я.
— Прости… — сказала она, несмотря на мои слова, и, вздохнув, я перестал возиться со своими штанами спереди и шагнул вперед.
Я выхватил из-под нее подушку, а затем положил руку ей на поясницу. Я надавил, заставляя ее выгибать попку еще больше, пока ее сочная киска не оказалась на всеобщее обозрение. Как только это произошло, я обрушил на него серию резких шлепков.
Она закричала, когда моя рука оказалась прямо на ее влагалище и даже на маленьком бутоне, который был ее клитором. Она извивалась и брыкалась в моей руке, но я не унимался. Я сильно отшлепал ее сладкую маленькую киску, нанося пощечину за пощечиной, просто чтобы показать ей, что я имел в виду то, что, черт возьми, сказал.
— Пожалуйста! — закричала она после двадцатого удара. — Гейвен, остановись! Прости меня, пожалуйста! Я буду вести себя хорошо!
Я остановился и посмотрел на ее лицо, когда она, тяжело дыша, уткнулась в матрас. Ее распухшие губы приоткрылись, и по лицу потекли новые слезы.
— Больше никаких разговоров, Ангел, — повторил я свою предыдущую команду.
Она быстро кивнула, мокрые ресницы слиплись, когда она умоляюще посмотрела на меня. Мой член практически чертовски пульсировал. Ее губы сжались, но в ту секунду, когда мои руки оставили ее, и я отступил назад, я увидел, как все ее тело обмякло на матрасе. С облегчением? Возможно. Я был грубым мужчиной и не сдерживался. Мне нравилось наблюдать, как ее тело расцветает для меня — в удовольствии и в боли.
Я расстегнул молнию.
— Теперь, как я и говорил. — Я подошел к ней сзади и прижал обе свои руки к ее красной попке, раздвигая ее до
Слова были горькими на моем языке. Мой взгляд поднялся к ее лицу. Ее орехово-зеленые глаза все еще были с красными ободками, но сфокусировались острее, когда она посмотрела на меня в ответ. Она хотела заговорить, я понял это по напряженному, сопротивляющемуся выражению ее лица, но моей руки на ее бедной маленькой киске было достаточно, чтобы напомнить ей не переходить границу.
На самом деле я убрал одну ладонь с ее задницы и обхватил ее влагалище. Тепло разлилось по моим пальцам. Жидкий огонь, когда ее возбуждение пропитало меня. Ее киска была готова для того, чтобы ее взяли. Я ухмыльнулся. Она может притворяться, что ей это не нравится, но ее тело определенно знало, кого оно хочет. Меня. Всегда и только меня.
— Тебе повезло, Ангел, — сказал я, играя с ее половыми губами, раздвигая их, а затем проводя средним пальцем прямо по центру ее влагалища. Она выгнулась под моей рукой, и тихий стон эхом отозвался в моих ушах. — Если бы ты была беременна моим ребенком и я узнал, что ты скрывала его от меня в течение пяти лет, у нас было бы совсем другое воссоединение.
Ее дыхание становилось все более прерывистым, чем дольше я играл с ее влагалищем, проводя пальцем вверх и вниз по ее набухшему и влажному входу. Ее покрасневший клитор выглядывал из-под капюшона, практически взывая ко мне. Я дал ему то, чего он хотел — крепко ущипнул, отчего она застонала. В конце концов, я не был законченным монстром по отношению к своей жене и будущей матери моих детей.
Ангел всхлипывала, когда я дразнил ее влагалище, вводя внутрь один палец, прежде чем вытащить его и провести им вниз к ее клитору, обводя его кругами, поощряя его держаться подальше от капюшона. Я понял, что мог бы играть с ней часами. Просто держать ее связанной и открытой для меня, пока я придвигал ее все ближе и ближе к освобождению, только чтобы отстраниться и слушать ее крики о мольбе. Она умоляла меня всем телом, раздвигая бедра, покачивая попкой взад-вперед, как будто этого было достаточно, чтобы соблазнить меня.
С другой стороны, этого было достаточно. Она была всем, что могло соблазнить меня. Возможно, это была низменная одержимость, которую я развил в себе по отношению к ней за последние пять лет, но что бы это ни было — я чувствовал, что эта женщина принадлежит мне. Единственной, кто, казалось, не осознавал этого, была она, и это сбивало меня с толку.
С тех пор как я застрелил своего первого человека, лишил первой жизни, совершил свое первое убийство — я всегда получал то, что хотел. Я поднялся на вершину своей карьеры, а затем нашел свой путь к еще более влиятельному положению. Из-за нее. Мой ключ. Моя невеста. Моя гребаная жена.