Жестокий наезд
Шрифт:
Прощаться глупо и неэтично. Мы не старые друзья, и говорить «до свидания» по меньшей мере неуместно. Еще более неуместно желать «всего хорошего» человеку, потерявшему сына.
– Гомов взывает к богу, вы – к деньгам. К чему же воззвать мне, Альберт Андреевич?
– К своей совести. – Была не то просьба, не то совет.
Если совет, то – дельный. Теперь разговор можно считать завершенным окончательно. Я медленно вхожу в подъезд и поднимаюсь на свой этаж. Внизу слышится удаляющийся шум отрегулированного двигателя «BMW».
Когда же закончится мое одиночество? Сегодня я три раза звонил Саше. Что за работа такая, если, выполняя ее, нужно прятать по всем углам семью и самого себя?
Это работа судьи, черт бы ее побрал...
Нет, мне положительно необходимо произвести
Глава 3
Алла сегодня опаздывает. Не успевает не только к началу рабочего дня, но и к началу процесса. Я уже стал подумывать о том, как выпросить на заседание у Николаева другого секретаря, как дверь распахивается и появляется мой юный помощник. Она свежа и расторопна. Извиняется за нарушение заведенных традиций и начинает быстро скидывать шубку. Во всех ее действиях видны попытки показать, что ничего страшного не произошло. Ни тени смущения, ни оправданий. У нас с ней существуют правила, нарушать которые мы себе не позволяем. Однако если такое случается – все мы грешны, – то существует десять тысяч способов это исправить. Самый простой из них – объяснить, в чем дело. Однако Алла это делать не собирается. Я смотрю на нее, не отрывая взгляда, а она упорно не хочет этот взгляд встречать. Хорошо, пусть будет так. Я знаю двадцать тысяч способов, как заставить человека вернуться к первым десяти тысячам. Но не сейчас. Пора начинать первое заседание и впускать людей в зал.
У меня есть пара минут, пока люди рассядутся. Они будут терпеливо ждать, пока секретарь попросит всех встать и объявит, что «Суд идет». Когда они в зале, чувство времени для них теряется. Есть они, есть подсудимый за решеткой. Для половины присутствующих он – родной человек, попавший в беду, для второй половины – негодяй. Так что у меня есть пара минут...
– Вадим! – говорю я в трубку, едва услышав знакомый голос. – Ты можешь по своим каналам связаться с Киевом?
– ?!!
– Мне нужен полный список членов команды, включая тренерский состав и обслуживающий персонал «Динамо» конца семидесятых – начала восьмидесятых годов. Это первое. Теперь второе, и более для тебя понятное. С кем вкупе проходил по делу о спекуляции Гомов. Все, Моя Честь пошла в зал.
Бросив трубку, я оставил Пащенко в полном недоумении. Однако это не означает, что это недоумение связано с умственной отсталостью. Просто он не понимает, что именно я хочу проверить. Мне понятны его чувства, так как я сам не до конца понимаю, что делаю. Так, навеяло...
Вор должен сидеть в тюрьме. Аксиома, а доказывать ее приходится. Значит, не все в нашем мире подчиняется строгим математическим законам. Объявлен приговор, после которого молодой человек отправляется отбывать наказание на два года в колонию общего режима. Что его там ждет? Это уже не моя забота. Он сам выбрал свой путь. В этом деле для меня все ясно.
Но в деле Малыгина-младшего я стою как в тумане. Есть уголовное дело, на результатах предварительного следствия которого я могу с чистой совестью отправить человека лет на десять в зону. И совесть моя будет чиста. При этом мне будет совершенно безразличен тот факт, что преступление, в котором он обвиняется, на самом деле совершил не он.
Да, Малыгин был пьян. Но это ли обстоятельство послужило причиной смерти двоих людей? Нет. Малыгин влетел в толпу на остановке по другой причине. Его вытолкнули туда Басков и Сериков. Это они убили сына Измайлова и его невесту. Это они создали обстоятельства, не оставляющие шансов двум молодым людям надеть заказанные в салоне модной одежды платья молодоженов.
Почему Сериков и Басков хотели убить Артема Малыгина? За провал операции по доставке героина в Латвию? Нет. За это не убивают. В этом случае требуют возмещения убытков. А убить они решили, когда появились неопровержимые доказательства того, что Артем Малыгин их обманул. Сын зампредседателя гордумы счел возможным совершить самое тяжкое преступление, которое только
А когда Басков и Сериков поняли, что Малыгин-младший их обманул? Этот вопрос для меня пока остается загадкой. Ясно лишь одно. Двадцать девятого декабря две тысячи второго года они выследили его и устроили погоню. Значит, Артем скрывался, справедливо полагая, что ему есть чего опасаться. Он потерялся из виду сразу после провала в Риге, иначе для ликвидации предателя Басков выбрал бы более подходящий момент. Выйти на него Басков и Сериков смогли лишь двадцать девятого числа.
Теперь другое. Если Малыгина убивали средь бела дня да еще таким примитивным способом, значит, в этот день и в этот час Малыгин-младший должен был предпринять какие-то шаги, еще более страшные, нежели «кидняк» с героином. У Баскова с Сериковым не было времени для ожидания более подходящего случая.
Куда же ты должен был поехать после пьянки с Зотовым, Артем? Что за встреча должна была состояться? Та, о которой ты говорил своему другу Зотову?..
Зотова вычислили. Об этом нетрудно догадаться, поскольку Артема «повели» сразу от его дома. И Зотова убили. Следом – Изварина. В его кармане телефон Гомова. Убийства друзей Малыгина – дело рук Баскова и Серикова?
Нужно позвонить Пащенко. Он уже трое суток «долбит» Малыгина-младшего на предмет объяснений по этим двум фигурантам. Я сегодня звонил ему утром, перед самым процессом. А теперь вечер. Возможно, что-то и изменилось. Малыгин не может молчать вечно.
Теперь я понимаю и роль Серикова в уголовном деле. Потерпевший, гражданский истец... Да плевать ему на этот ущерб! Папа Малыгина вынет ему из кармана запрашиваемую сумму и тут же отдаст! А эта роль потерпевшего Серикову нужна лишь для того, чтобы на законных основаниях покопаться в материалах уголовного дела. «Ознакомиться», – говорим мы, судьи. Как идут у Струге дела, что поясняет подозреваемый, потом – обвиняемый и, наконец, – подсудимый Малыгин. Вот и вся роль! В этой догадке мне помог Бася. Ущерб от столкновения его «Лексуса» с «Тойотой» Малыгина-младшего составил куда более крупную сумму, нежели в случае с Сериковым. Однако он не хочет светиться в этом деле и активности в деле компенсации ущерба не проявляет. А я бы за такой ущерб глотку любому перервал! А Бася – нет. Во-первых, потерпевшим по линии уголовного дела быть крайне «западло», а во-вторых, зачем это делать, если в разведку можно послать Серикова – племянника начальника областного ГУВД?
Да, прав Измайлов. Все переплелось и мутировало, приняв чудовищные формы...
Так кто же все-таки убил несчастных Зотова и Изварина?
Пащенко позвонил мне уже домой.
– Время есть? – спросил он.
– Издеваешься?
– Тогда подъезжай ко мне на работу.
И он повесил трубку. Похоже, не издевается.
Следом я позвонил Маринке – сестре Пермякова. Не так уж и несчастлива моя Саша! Они вместе с Рольфом ходят играть в лес, где мой пес таскает Маринкиных детей на санках, а вечером женщины ведут свои сокровенные разговоры. Вот чего не хватает каждой замужней женщине, так это сокровенных разговоров. Впрочем, я рад. Было бы гораздо тяжелее, если бы в голосе Саши я чувствовал открытую всепоглощающую тоску. Она, конечно, скучает, но чувство необходимости и уютная обстановка позволяют ей давить одиночество.
В мыслях о Саше я провел весь путь от дома до прокуратуры. Уткнулся в дом, как в столб посреди поля, неожиданно и удивленно. Посреди сурового серого здания горело несколько окон. Это кабинет Пащенко и соседние с ним окна кабинета Пермякова. Недремлющее государево око не спит! Оно надзирает!
Пащенко сидел в расстегнутом кителе, без галстука. Вид государственного служащего, готового через мгновение вынуть из-под стола бутылку водки и выпить все содержимое прямо из горла. Рядом, на стуле, приютился Пермяков и сосредоточенно разминал в руках пластилин. Я знаю этот пластилин. Кусок зеленого цвета постоянно лежит на столе прокурора. По мере необходимости он отрывает от него части и добавляет в гнезда печатей на входной двери и сейфе.