Жестокий наезд
Шрифт:
Я почувствовал, что между двумя этими антагонистами опять назревает скандал. А это худшее, что может произойти в данной ситуации. Мне еще междоусобиц не хватало...
– Что толку говорить о том, о чем вы сейчас спорите? – Я развожу руками и смотрю на обоих оппонентов с видом миротворца. – Дело надо делать, а не дурь гнать. Саша, выясни истинного владельца джипа. Что-то подсказывает мне, что твои ребята, когда нас «ломали», не так уж сильно ошибались. Могу поспорить на часы Пащенко, что джип связан биографией с Басковым. Той ночью, Зема, когда меня
Макс подогнал к УБОПу прокурорскую «Волгу», и мы распрощались с хозяином кабинета.
– Ты не хочешь побеседовать с Малетиным? С горе-юристом, сопровождавшим груз в Прибалтику?
Я посмотрел на часы.
– В пять утра? Нас даже в СИЗО не запустят, а не только не позволят побеседовать!
– Со мной запустят, – заверил Пащенко и круто вырулил в обратную сторону.
– Есть вопрос, который меня очень сильно волнует.
Действительно, запустили. И даже вывели Малетина. Денис был похож на только что оттоптанную петухом курицу – взъерошенные волосы, заспанный вид. В дополнение ко всему он еще и очень плохо соображал. Весь его облик говорил: «Ну, что вам еще от меня нужно?»
– Не так уж много, Денис. – Пащенко подтолкнул к Малетину пачку сигарет и развалился на стуле. По привычке, свойственной всем, кто находится под стражей впервые, Малетин привстал и попытался придвинуть табурет к столу. Ничего, еще месяц-другой, и его привычки круто изменятся. К моменту своего освобождения он приобретет другие – например, даже в ресторане не будет пытаться придвинуть стул к столу. В его голове будет подсознательно вертеться мысль о том, что все столы и стулья в этом мире прикручены к полу.
– Скажи, Денис, как именно сформулировал твою задачу Артем Малыгин?
– То есть?
– Ну, что он велел тебе делать? – терпеливо уточнил прокурор. – Вспомни все подробные инструкции Малыгина-младшего.
Денис почесал лоб.
– Черт, в восьмиместной камере четырнадцать человек... Сначала спят одни, потом другие. И так каждые четыре часа. Я уже стал путать время. Сколько сейчас?
– Без четверти шесть.
– Вечера?
– Нет, Денис, утра. Сосредоточься на ответах. Возможно, это один из способов побыстрее покинуть СИЗО. Условный срок тебе не светит, но все-таки лучше быть в зоне, нежели в тюрьме.
Малетин, как и Вадим, откинулся назад.
– Что он говорил?.. Малыга сказал – доведешь «КамАЗ» до Риги. Там к тебе подойдет человек и представится Валдисом. В дальнейшем действовать по его указаниям. Все. В Риге ко мне вместо Валдиса подошли местные полицаи и задержали вместе с грузовиком. Такая же таможня, как и у нас. Только более тупая. Вместо того чтобы меня закрыть до выяснения, они увлеклись «КамАЗом» и водилами. Понятно, что я не стал дожидаться, пока очередь дойдет... Поездом свалил в Москву, а там пересел на наш поезд. В пути случился прокол. Зашли менты и проверили документы. Так я узнал, что нахожусь в розыске.
Пащенко вперил в Малетина острый взгляд:
– Денис, меня интересуют подробности того, что тебе велел делать Малыгин в случае срыва операции.
– Он сказал, чтобы я валил. Сказал, если будет «палево», постарайся выйти из-под опеки и уезжай. Да, чуть не забыл!.. – Малетин встрепенулся, словно от этого воспоминания зависело решение вопроса о его освобождении. – Он дал мне десять штук баксов и велел не появляться в Тернове год. Мол, пока все уладится да образуется...
– А где ты должен был получить свои сто пятьдесят «тонн», за которые рвал пуп?
– Где?.. – Малетин растерялся, и я понял, какой вопрос волновал Пащенко сразу после отъезда из УБОПа. – Где... А я не знаю. Наверное, в Тернове. После моего возвращения.
Пащенко улыбнулся, и мне показалось – еще секунда, и из всех пор его тела заструится яд...
– А тебе не кажется странным, Денис, что главный вопрос – вопрос твоего вознаграждения за самую опасную часть операции, вами не был обговорен? Зато ты сразу получил в свое распоряжение десять тысяч долларов на случай провала, так?
Малетин еще ничего не понял. Спертый воздух камеры, заполонивший все свободное пространство его мозга, выветривался гораздо медленнее, нежели проникал. Он очень плохо соображал.
– Что вы хотите этим сказать?..
– Я хочу сказать, что тебе выдали билет в один конец. Без шанса вернуться. Что такое потеря десяти тысяч долларов по сравнению с потерей ста пятидесяти? – Пащенко развернулся ко мне. – А что такое десять тысяч долларов по сравнению с несколькими миллионами?
– Я ничего не понимаю. – На этот раз Малетин не лгал.
– Тебя подставили, парень. – Пащенко закончил разговор и толкнул сигареты Денису, чтобы тот мог забрать их в камеру. – Ты должен был провалиться в любом случае. Провалиться, оказаться на нарах и все рассказать нам. Что ты и сделал. А сегодняшний наш с тобой разговор в планы твоих коллег по «бизнесу» не входил. Откуда тебе знать, что героин, который ты сопровождал, на девяносто семь процентов «разбодяжен»? Ты ведь сейчас «колешься» на тридцать пять килограммов чистого афганского героина и ни на грамм меньше, правда?
Денис сглотнул слюну.
– Но груз, который ты, рискуя собственной шкурой, вез через границу, содержал один килограмм геры, пацан. Все остальное – мука. Как ты думаешь, тебе собирались за это заплатить сто пятьдесят?
Лицо Малетина пошло пятнами. Даже непосвященному в медицинские тонкости человеку, такому, как я, становилось понятно, что с парнем начинается истерика. Шок, который запросто может привести к потере сознания.
– Арте... Малыга меня...
– Поимел, – закончил Пащенко. – Он начал тебя иметь с того момента, когда предложил поездку. Задержание «КамАЗа» в Барбашино с отрывом поддона настроило тебя на скептический лад, однако кто, вопреки всем законам логики и элементарному чувству самосохранения, велел тебе продолжать операцию?