Жестокий роман
Шрифт:
Я вижу как его пальцы резко сжимаются в кулаки, как напрягаются стальные канаты мышц под смуглой кожей, как вздуваются и без того набрякшие вены. На долю секунды кажется, что зверь бросится вперед и разорвет меня, задерет до смерти. С огромным удовольствием.
— Отдал бы я свою женщину? — вкрадчивый вопрос режет вены без жалости. — Сделал бы ее чужой жертвой?
— Я не… не жертва, — стараюсь прозвучать твердо, однако голос предательские срывается.
Марат шагает вперед. Моментально отступаю. А он ухмыляется.
— Вы не имеете никакого права держать меня здесь, — роняю тихо, но четко.
— Повторишь это, когда натяну тебя на член, — заявляет ровно, абсолютно невозмутимым тоном, словно речь идет о само собой разумеющихся вещах.
— Что? — закашливаюсь от волнения, судорожно бормочу: — Я не стану… Я… этого не будет никогда! Вы не посмеете…
Осекаюсь и замолкаю. Осознаю непреложную истину. Сглатываю горечь.
Посмеет. Еще как. Скрутит и нагнет. За секунду. Даже вскрикнуть не успею. Такой здоровенный. Он меня надвое переломит и даже не заметит.
Что я могу ему сказать? Что это против закона? Он рассмеется мне в лицо и будет прав. Побеждает сильнейший. Его никто не осудит. Никогда. У него уже давно все схвачено и оплачено.
Бежать некуда. Сопротивляться бесполезно. Кричать попросту глупо. Умолять тоже. Тогда…
Нет вариантов. Вообще. Пустота.
Марат продолжает надвигаться, жестоко и неумолимо точно судьба, а я ступаю назад. Еще и еще, а потом упираюсь в край стола, того самого, покрытого жутким черным саваном. Вздрагиваю, практически подскакиваю на месте.
— Не дергайся, — проводит тыльной стороной ладони по щеке, обводит линию скулы. — Я же тебе не вогнал.
Эта странная ласка ощущается как удар.
Глазам становится больно. В горле забивается раскаленный свинцовый ком. Всхлипываю, сгораю от стыда за собственное бессилие.
— От-пусти, — едва сдерживаю истерику. — Прошу.
— Я давал шанс уйти, — горячие пальцы перемещаются на горло, неспешно поглаживают. — Я прямо сказал. Но ты решила остаться.
— Нет, нет, — мотаю головой, напрасно пробую отстраниться, разорвать телесный контакт. — Я не знала всего. Я и сейчас не знаю. Но я не согласна. Я не буду играть в дурацкие игры.
— Стрелецкий отдал тебя, — сухо и четко, как приговор.
— Нет! — восклицаю запальчиво. — Он бы никогда не поступил так. Вы накачали нас наркотиками, выкрали, а теперь продолжаете дурацкий спектакль.
— Откуда это кольцо? — грубо перехватывает запястье, заставляет поднять руку выше, а в следующий миг блеск бриллиантов слепит глаза. — Кто надел его на твой палец?
— Бред, — бормочу нервно. — И что? Из-за какого-то проклятого кольца я должна стать твоей покорной рабыней? Исполнять сексуальные фантазии?
— Это было бы наградой, — криво ухмыляется, отпускает из захвата. — А тебя ждет только наказание.
Нависает
— Зря свое нутро не послушала.
Почти касается моих губ. Почти. Но не совсем. Держит расстояние. И даже так по телу пробегает электрический ток. Разряд за разрядом. Аж кровь искрит.
— О чем ты? — спрашиваю глухо.
— С первой встречи под меня хотела. Пришла бы, попросила прямо. Сейчас бы билась под моим членом. И горя бы не знала. Сука всегда чует своего кобеля.
Заношу руку для удара. Рефлекс. Не думаю, не анализирую. Просто жажду стереть ненавистную усмешку. Но Марат подается вперед, трется щекой о мое горло, царапая кожу щетиной.
Он выбивает меня из колеи. Рушит хрупкое равновесие. Опять.
Делает глубокий вдох и выдает:
— Ты же и сейчас мокрая. Мокрющая. Готовая для меня.
— Ублюдок, — выдыхаю я.
— Но теперь ты не женщина, — отстраняется, холодно бросает: — Долг.
— Нет, — протестую упрямо. — Я не…
— Твое кольцо значит только одно: ты моя, — обдает могильным холодом. — До последней капли крови.
— Отлично, — усмехаюсь истерично. — Тогда достаточно снять его и выбросить куда подальше. К чертям. Пусть подавятся.
Подкрепляю слова делом, пытаюсь избавиться от драгоценности. Безуспешно. Дергаю сильнее. Еще, еще. Кольцо не подается. Пальцы леденеют, тревога захлестывает с головой. Странно. Как же так? Почему? Прежде я без проблем надела обручальное кольцо. Оно даже показалось слишком свободным. А теперь точно в плоть вросло.
— Скрытый механизм, — усмехается Марат. — Чем сильнее пытаешься, тем крепче сожмет палец.
Взвываю от боли.
Проклятье.
Он прав.
— Через время отпустит, пока снова не попытаешься от него избавиться, — поясняет спокойно.
— Невозможно, — шепчу сдавленно. — Так не бывает.
— Его могу снять только я, — чеканит мрачно. — С твоего мертвого тела.
Губы дрожат.
Что? Как?!
Не удается вымолвить ни слова.
— Думала, долг это просто секс? — спрашивает издевательски. — Натрахаюсь и отпущу? Долг — это твоя жизнь.
— Я не… — запинаюсь и срываюсь. — Я отказываюсь. Не стану в этом участвовать. Чушь. Чепуха. Безумие. Я никогда не буду…
— Ты жена Стрелецкого, — обрывает резко. — Ты часть их семьи.
— И теперь… убьешь за это? — роняю еле слышно.
— Не сразу, — ухмыляется. — Не сегодня.
Стягивает свою футболку, отбрасывает в сторону.
— Я должен тебя попробовать.
— Попробовать? — тупо переспрашиваю, сильнее вжимаюсь в стол, будто стараюсь скрыться, слиться с мебелью.
— Нет ограничений. Могу держать хоть неделю. Хоть месяц. Хоть год. Сколько угодно. Ты моя жертва. Моя вещь. Только я решаю, когда тебе умереть.