Жестокий век
Шрифт:
В юрте жены горел небольшой огонь. Борте сидела у очага, гладко обструганной палкой размешивала в котле какое-то варево.
– Ужинать будешь?
– Нет. Дай что-нибудь попить.
– Кумыса?
– Лучше кислого молока.
Он сел к огню. Жена взяла деревянную чашу, наклонилась к очагу, посмотрела – чистая ли? Сюда же подтянула бурдюк, осторожно, не пролив ни одной капли, наполнила чашу, протянула ему.
– Ты подавала чашу и тому?.. – хрипло, не узнавая своего голоса, спросил он.
Она опустила взгляд, промолчала, чаша в ее руке дрогнула, молоко пролилось через край. Он толкнул кулаком снизу вверх. Молоко выплеснулось, залило ее шелковый номрог, чаша покатилась к огню. Она ладонью вытерла молоко, подняла чашу, снова наполнила ее.
– Тэмуджин, тебе лучше убить меня. У меня, кажется, будет ребенок, а я не знаю, твой ли он… – Она посмотрела на него измученным, тоскующим взглядом. – Я должна была умереть там… Но мне так хотелось увидеть снова тебя. В этом я виновата…
Он взял из ее рук молоко, выпил, ударил чашу о камни очага (развалилась на три части) и вышел. Миновал последние юрты куреня, оказался в степи. На небе равнодушно перемигивались звезды, под подошвами гутул поскрипывала дресва, ломались сухие стебли травы. Сначала он шел быстро, почти бежал, но постепенно шаг становился ровнее…
Глава 8
Сизый морозный туман окутывал долины. Смутно темнели юрты куреня, а люди, мелькавшие у юрт, казались бесплотными духами. Джамуха постоял, глубоко вдыхая холодный воздух, и легким, бодрым шагом пошел к коновязи. Нукер сметал со спины его Беломордого пушистый иней. Конь беспокойно вертелся, и утоптанный снег звонко похрустывал под копытами. Джамуха потрепал коня по холке, положил на его спину потник, поверх потника чепрак, отороченный бахромой из мягкой кожи, на чепрак – седло с крутыми луками, окованными бронзовыми узорными пластинами, с бронзовыми же стременами, затянув подпруги, снял оброть и надел уздечку, плетенную из узких ремешков. Отступил на шаг – остался доволен: хороший конь, хорошая сбруя, и день впереди хороший – охота!
В середине куреня собирались нукеры. Там становилось тесно и шумно. Шаман Теб-тэнгри раскладывал жертвенный огонь. Дым не поднимался вверх, а смешивался с морозным туманом и облаком висел над головами людей.
Мимо, не заметив Джамуху, рысью проскакали нойоны Сача-беки и Хучар. За ними толпой валили нукеры на разномастных лошадях. Родичи Тэмуджина все-таки откочевали от тайчиутов. Их курени стоят недалеко отсюда. Первое время они держались особняком, настороженно, однако понемногу успокоились. Это будет первая совместная охота. По дороге должны присоединиться и Даритай-отчигин с Алтаном.
Ведя коня в поводу, Джамуха пошел к огню. Воины расступались перед ним, торопливо кланялись. Сача-беки, коротконогий и, несмотря на годы, молодцеватый, с быстрым взглядом раскосых глаз, наклонился с седла.
– Пора бы трогаться. Кого ждем, Тэмуджина?
Джамуха огляделся. Все в сборе, но Тэмуджин еще не подъехал, и это, конечно, не очень хорошо. Запаздывая, он как бы ставит себя над другими, тогда как все они – равны. Однако ему не хотелось, чтобы Сача-беки и Хучар думали о побратиме плохо, потому сказал:
– Не все люди еще готовы.
Наконец появился Тэмуджин вместе с неразлучными Джэлмэ и Боорчу. Все трое были в простых бараньих шубах и мерлушковых шапках. Тэмуджин не выделялся ни одеждой, ни оружием, и седло, и узда на его коне были не лучше, чем у других. Анда не любит украшений, а может быть, с умыслом не хочет отличаться от своих нукеров – смотрите, я такой же, как все, и мне нужно не больше, чем всем.
Едва Тэмуджин подъехал, Теб-тэнгри начал молитву о даровании охотникам счастья-удачи. Он был в полном шаманском облачении, звук металлических подвесок, голубоватых от изморози, был чист и звонок.
По окончании молитвы, Тэмуджин сразу же тронул коня. Джамуха, вскочив на Беломордого, догнал его и, оттеснив Боорчу, поехал рядом. Застоявшийся конь рвал повод, суетливо перебирал ногами.
– Пробежим? Пусть кони согреются.
– Впереди трудный день. Силы коней надо беречь, – сказал Тэмуджин.
– Как хочешь…
Джамуха ослабил поводья. Беломордый пошел рысью, далеко вперед выкидывая тонкие ноги. Холодный ветер упруго ударил по лицу. Джамуха почему-то надеялся, что за ним поскачут и остальные. Оглянулся. Тэмуджин ехал шагом, рядом с ним опять был Боорчу, за ними – Сача-беки и Хучар, чуть приотстав, строем двигались остальные охотники. Конец строя тонул в морозном тумане. Джамуха подумал, что, если бы захотел пробежать анда, за ним перешли бы на рысь все. От этой мысли стало неприятно, он отогнал ее и осадил коня. Но поджидать охотников не стал.
В стороне остались два куреня. Из одного прискакало около двадцати всадников – младшие братья Тэмуджина и брат Джамухи Тайчар со своими нукерами. В морозной мгле чернели юрты еще одного куреня. Здесь их поджидали Даритай-отчигин и Алтан. Их люди врезались в строй сбоку, ломая его, сами нойоны подъехали к Тэмуджину. Он что-то им сказал, и они поскакали вдоль строя, наводя порядок. Джамуха усмехнулся. Анда Тэмуджин не очень-то почтительно встречает своих старших родичей.
Туман понемногу начал оседать. Сквозь него пробивались лучи восходящего солнца. Показались горы, покрытые лесом. Снег стал глубже. За одинокими деревьями и кустами горбатились сугробы, на них темнели вмятины звериных следов. Неожиданно впереди Джамуха увидел полосу снега, измятого копытами коней. Полоса тянулась к вершине долины. Как раз туда же направлялись и они. Джамуха соскочил с седла, всмотрелся в следы, ощупал вмятины пальцами – люди проехали совсем недавно. И было их, судя по всему, чуть больше сотни.
Он подождал своих, сказал Тэмуджину:
– Нас опередили. Придется искать другое место.
– Сначала посмотрим, кто эти охотники.
– Это или тайчиуты, или люди, подвластные им – других тут быть не может, – сказал Алтан. – Лучше нам туда не ходить.
– Нас в пять-шесть раз больше. – Тэмуджин оглядел ряды охотников.
– В случае чего мы их разом прихлопнем, – проговорил, загораясь, Сача-беки.
Тэмуджин насмешливо поглядел на него, ничего не сказал, поехал по следам. Джамуха поверстался с ним.
– Анда Тэмуджин, звери есть и в других долинах.
– Но мы еще дома решили охотиться здесь. Кто сворачивает с намеченной дороги, может заблудиться. Чего опасаешься?
– Мне не хотелось бы никаких столкновений с тайчиутами.
– А почему ты думаешь, анда Джамуха, что я ищу драки? Я тебе уже говорил: не сделаю с Таргутай-Кирилтухом того, что он сделал со мной. Или ты мне не веришь?
– Тебе я верю. Но когда знаешь, что конь лягается, зачем лезть к нему с хвоста?
– Все будет хорошо, анда Джамуха.