Жестокость

Сергеев-Ценский Сергей Николаевич

И, положив герлыгу свою наземь и твердо надев шапку, оглядел кругом всю грядку голов, пожевал губами от затруднения и спросил других стариков:

– Игде тут? мнучек мне нашелся... не вижу!

И ему указали голову того, который родился на мызе

в лесистой Латвии, тискал и мял добродушную серую старую кошку Фиуль, слушал, как заливается в желтой клетке ощипанный, но бодрый Фогель Ганс, видел в один страшный день, как жгли зимою их мызу и гнали их нагайками прочь в бездорожный снег; слышал в одну темную весеннюю ночь, как брат Ян говорил о смерти брата Карла; учился в тихом Тальсене и ходил в школу мимо русской вывески: "Продажа овса, дехтя, керосина и продчих лакомств"...

И Никита Фролов подошел к этой голове, немо глядящей, только слабо мигающей ресницами набрякших глаз, покачал укоризненно своей головою и, долго шаря по животу руками, развязал очкур...

И когда стоявшая возле гроба бабка Евсевна поняла, наконец, что надо было делать с этой непугающей ее грядкой голов, она с любопытством спросила Митрия Пашкова, который стоял тут же с берданкой к ноге:

– А мой-то игде?

– Какой твой?
– не понял Митрий.

– Мово мнучка-то, Гаврюшку, какой убил?

– А-а!.. Картуз-то синий?.. Вон он твой!

И над головой потомственного интеллигента, родившегося в Тамбове, бегавшего с зимними салазками, розово покрашенными, по улицам Большой и Дубовой, любившего маленькую красавицу в белом капоре, пеночек, снегирей и щеглов, томимого дерзким вопросом: "Для чего богу нужны ангелы, ежели он всемогущ?" - старая Евсевна, облизнув западающие губы и утершись левым рукавом, присела, как девка Феклунька...

Даже подола не пришлось подымать ей; она все еще матерински держала в нем, поднятом, своих безвинных котяток, обнажив синие, дряблые, толстые, отечные ноги...

...Встало солнце, но и ему, всевидящему, трудно уж было рассмотреть, над чем трудилась усердно эта большая толпа народа у свиной запруды.

Можно было понять только, что немного поодаль снова подняли гроб на полотенцах на плечи четыре бородатых, коричневых, широких мужика, готовясь нести его куда-то еще, должно быть на кладбище, а с севера к Бешурани подвигалась туча, таящая проливной дождь.

Ноябрь 1922 г.

ПРИМЕЧАНИЯ

Жестокость. Впервые напечатано в "Новом мире" №№ 2 и 3 за 1926 год. Вошло в восьмой том собрания сочинений изд. "Мысль". Печатается по книге: С.Сергеев-Ценский. Избранные произведения. ГИХЛ, 1933.

В статье "Мое знакомство с И.Е.Репиным" С.Н.Сергеев-Ценский приводит письмо к нему Репина, в котором есть отзыв о "Жестокости": "Благодарю, благодарю за книгу "Новый мир" - ну, конечно, за "Жестокость". С упоением читал все время (давно уже не читывал с таким упоением)..."

H.M.Любимов