Жестяная корона
Шрифт:
И Хейле пошел на уступки. Он собрал всех ярлов на военный тинг, где решалась дальнейшая судьба их кампании. Шееруб не был глуп, исход собрания он предугадал еще задолго до его конца. И не сказать, что решение тинга шло вразрез с его собственным - мирные переговоры стали необходимостью. Они награбили достаточно золота и серебра, согнали много рабов к своим кораблям, украсили драккары щитами поверженных южных лордов. Дома их ждал почет и уважение.
Только как заключить мир с людьми, которые жаждут мести больше, чем медведь хочет отведать мяса, почуяв запах крови?
Но судьба была благосклонна к Хейле. Среди всех плененных мужчин и женщин он увидел лицо, которое показалось ему знакомым. Только откуда? Шееруб морщил лоб и тер шрам на щеке, пока не вспомнил; они только что взяли Утес Гроз. Перед ним Хродмар, первые ярлы и он, этот человек. На нем кантийский доспех, как и на его товарищах, и белые повязки на рукавах. Он предатель, помогавший им. Шееруб даже вспомнил слова конунга: "Скажите вашему господину, что он сдержал обещание, теперь я сдержу свое". Это многое меняет, очень многое.
Он повелел привести к нему пленника и сам допрашивал его. Южанин оказался красивый и сильный телом, но слабый духом. Родриг, так он назвался, лепетал, как дешевая портовая потаскуха, едва нож коснулся его плоти. Он рассказал все, все что знал. В этом Хейле был уверен. И теперь ярл придумал, как заключить мир.
Шееруб специально взял меньше своей самой малой дружины: лишь четрех телохранителей, чтобы не вызывать гнев и опасения в сердцах южан. Но и теперь солдаты провожали его обнаженным оружием, готовые, лишь услышав одно слово лорда, растерзать врага на месте.
Утес Гроз мало чем изменился. Его, конечно, стали восстанавливать, но следы недавнего пребывания народа с севера еще чувствовалось в каждой опрокинутой балке, каждом разбитом камне. Шееруб не испытывал жалости или стыда, он бы трижды сделал все то же самое, ради такой-то добычи.
Люди мальчика проводили его в большой зал с длинным столом и оставили одних, или почти одних - не считая рослого хускарла лорда. По рассказам Родрига Шееруб знал, что того зовут Мойно.
Тора тут не было, хотя Хейле видел его своими глазами, совсем близко. Но тот не шолохнулся, не изъявил свою божественную волю. Видимо, для него действительно слово мальчишки было решающим. Что ж, значит придется договариваться с лордом.
Новый хозяин Утеса Гроз представлял собой худого мальчишку с острыми чертами лица и огромными глазами, слишком красивыми для воина. Конунг знал - паренек уже преступил порог совершеннолетия и может держать меч, но эти переговоры все равно унижали Шееруба. Будь перед ним хотя бы дряхлый старик, племена не смотрели бы с таким презрением, но особого выбора не оставалось.
– Вы говорили о мире...
– начал мальчик и замолчал.
Конунг подождал еще немного, но понял, что продолжать юноша, с именем, так похожим на имя своего дяди, не намерен.
– Да, я и мои люди хотят мира. Крови пролито уже достаточно.
– Кантийской крови, - зло блеснули глаза лорда.
Кровь застучала в висках Хейле, на шее вздулась вена, но он сдержался.
– То вина не воинов, а конунга Хродмара. Он сговорился с одним из ваших лордов.
– С кем?
– заинтересовался мальчик.
– Этого я не знаю. Пленники ничего не сказали, может, у ваших людей получится лучше их допросить.
Шееруб внимательно посмотрел на Мойно, но на лице того не дрогнул ни один мускул. Застыл, как глыба льда.
– И зачем нам нужен мир? Ваши войска отброшены к побережью. Скоро мы соберем людей, наполним ваши лодки трупами твоих людей и отправим обратно, в Данелаг, - Эдвар так разошелся, что поднялся с места.
Хейле ответил не сразу. В его груди клокотала злость, ярость его предков, не покоренных и гордых, гнев, который не должен был вырваться на волю. И конунг сдержал его.
– У тебя недостаточно людей, лорд. Я видел. Сколько здесь, сотни две? Может, три?
– Но у нас есть полубог. Надеюсь, ты видел, как он сражается?
Хейле видел, еще как видел. Он сам стоял на одной из стен, когда она стала рушиться по одной лишь воле Тора, почему-то пошедшего против своего народа. Полубог, как называли его южане, стал единственной веской причиной, заставившей всех ярлов задуматься о мире.
– Все бы хорошо, но тебе некогда думать о мести нашим племенам, лорд, - не ответил на вопрос Хейле.
– С юга сюда движется войско лорда Эригана.
Шееруб надеялся не ошибиться в именах, сообщимых ему Родригом, поэтому попросил пленника повторить их ему несколько раз. От этого зависел исход переговоров.
– Откуда тебе известно?
– Насторожился Эдвар.
– Откуда же я могу еще знать? Лорд Эриган сам послал гонца с предложением выступить племенам против тебя, лорд.
Хейле с удовлетворением отметил, что его ложь удалась. Поэтому продолжил.
– Если мы заключим мир, то племена отплывут обратно в Данелаг.
– Но зачем это тебе?
– нахмурился мальчик.
Не доверяет. Значит не так глуп этот Эдвар, как подумал сначала Хейле.
– Мои люди и их ярлы хотят домой. Что до меня, то я не хочу вмешиваться в дрязги чужеродных правителей. Победит лорд Эриган, что помешает ему повернуть войска потом против меня? А если вдруг каким-то чудом одержишь верх ты, лорд, я буду обречен. Нам обоим выгодно, чтобы племена ушли с этих земель.
Хейле затаил дыхание. Сейчас решалась не столько судьба его народа, сколько его собственная. Шееруб видел по глазам мальчишки, как в нем борется жажда мести с благоразумием. Готов ли этот маленький лорд поступиться с личными интересами ради жизни своих людей? Шееруб надеялся, что перед ним человек, не похожий на него, потому что в противном случае мира бы не было.
– Три года, - тихо произнес лорд.
– Это не мир, это перемирие.
Хейле дрогнул. Он не был таким хладнокровным, как его предшественник, и позволил радости вырваться наружу. Шееруб улыбнулся, едва заметно, только одними глазами, но мальчик это увидел и посуровел.