Жезл маршала. Василевский
Шрифт:
— Пожалуй, я всё это успею сделать и готов с вами ехать, Семён Михайлович, но надо взять разрешение у Тухачевского, — добавил он.
— Я с ним договорюсь, так что будь готов к поездке. У тебя, Александр, острый взгляд на военное дело, и твоя помощь будет кстати.
Весь день Василевский был в наркомате. С утра совещались у Тухачевского, после обеда подводили итоги весенних учений, которые проводил начальник штаба РККА Егоров. И только под вечер Василевский вернулся к себе. Тут его и увидел Георгий Жуков.
— Где ты был? — спросил
Василевский сказал, что помогал Будённому проводить учение в Гороховецких лагерях, инспектировать кавалеристов.
— Хорошо, что помог Будённому, мужик он толковый, — одобрил Жуков, — Домой идёшь?
— Я ещё задержусь, Георгий. Тухачевский дал мне отредактировать статью для журнала. Так что компанию тебе на этот раз не составлю. — И он развёл руками.
Вечерело, хотя солнце всё ещё бросало на землю багряные лучи. Василевский подошёл к автобусной остановке и вдруг увидел... Катю! Она стояла к нему спиной, совсем рядом и, видимо, тоже ждала автобуса. Он подошёл к ней и тронул за плечо:
— Добрый вечер, царские серёжки!
Катя обернулась. Лицо суровое, в глазах молния. Но, узнав своего попутчика во время проливного дождя, улыбнулась, подобрела, взгляд стал ласковым.
— Вы тоже домой? — И вдруг добавила: — У меня сегодня день рождения.
— Давайте его отметим! — сорвалось с языка Александра.
Катя мило посмотрела на него:
— Вы и вправду этого хотите?
— Очень хочу, Катя...
— Я согласна! — вырвалось у неё.
Катя жила неподалёку от Наркомата, и они добрались быстро. В комнате было уютно и тепло. На столе стояли свежие розы. Перехватив его взгляд, она сказала:
— Вчера на работе друзья преподнесли букет...
— А я думал, от мужа...
— У меня его нет, — с улыбкой бросила она, накрывая на стол. — И не было! А вы, конечно, женаты?
Ему не хотелось её огорчать, но сказал он правду:
— У меня есть жена и восьмилетний сын Юра.
«Боже, я влюбилась в женатого человека! — грустно подумала Катя. — Что теперь будет? » А вслух спросила, сколько ему лет.
— Тридцать семь.
— Мне меньше, — призналась она. — Ну, а коль вы у меня в гостях, буду вами командовать! Вы люди военные и живете по приказам, а мы, женщины, подвластны чувствам. — Она принесла из кухни шампанское и наполнила бокалы. — За что выпьем?
— Пусть у тебя, Катя, жизнь будет светлой! — произнёс он и тут же поправился: — Извините, я хотел сказать «у вас»...
— Не беда, Саша, пора нам перейти на «ты», — предложила она. — А я желаю тебе блестящей военной карьеры!
Василевский опорожнил бокал. Горячая истома разлилась по всему телу, и, сам того не замечая, он оживился. Не стал ждать, когда Катя нальёт ему второй бокал, налил себе сам. Катя завела патефон, и под песню Вадима Козина они начали танцевать танго. Обхватив её талию, он легко и нежно водил её по комнате.
— Давно я так не веселилась. К счастью это или к горю?
Ей стало жарко, она
— Пью за твоё счастье, Катенька! — И опять, сам того не сознавая, крепко обнял её.
— Не надо, Саша... — едва шевеля губами, сказала она.
Но он не отпускал её, у него кружилась голова, дыхание стало тяжёлым, казалось, в груди возник жар...
То, что потом случилось, должно было случиться, и Василевский об этом не жалел. Он лежал рядом с ней, видел в лунном свете её молодое, чуть тронутое загаром лицо; дышала она тихо, как младенец. Утомившись, она спала. Он неслышно встал и, посмотрев на часы, ужаснулся — два часа ночи! Небось Серафима уже бьёт во все колокола. Он быстро оделся, но едва взялся за ручку двери, как услышал Катин голос:
— Ты уходишь?
— Мне пора домой...
— Ещё придёшь?
— Приду, царские серёжки. — И он поцеловал её.
Домой добрался на такси.
— Заходи, дорогой муженёк, — съязвила Серафима, открывая ему дверь. — Что, опять задержали на службе? Не верю! Сосед наш Жуков уже в семь вечера дома играл на гармошке...
— Серафима, не суди меня строго, — начал он. — Я хочу сказать тебе что-то важное...
Но она дерзко прервала его:
— Я не желаю знать, где ты был и что делал! Я хочу спать!..
Уснул он на кухне, когда в небе догорали последние звёзды, а восток наливался багряным заревом: где-то там всходило солнце...
Перед кабинетом Тухачевского Василевский остановился, перевёл дыхание и только тогда постучался в дверь.
— Ах, это вы! — Тухачевский вышел из-за стола. — Одолели статью?
Василевский извлёк из портфеля статью и отдал её замнаркома.
— Интересная штука получилась, — сказал он.
— Хорошо, я посмотрю редактуру. — Тухачевский взглянул на часы, висевшие на стене. — Пора начинать занятия. Все собрались?
— Жукова зачем-то вызвал нарком.
Тухачевский проводил занятия по теории глубокого боя (эту проблему он творчески развил в своих трудах «Манёвры и артиллерия» и «Бой пехоты»). Василевский сидел в заднем ряду, кое-что записывал в рабочую тетрадь. Но нет-нет да и вспыхивала в голове мысль о Кате. Как она там?
— Хочу заострить ваше внимание на одной важной мысли. — Голос Тухачевского звучал как туго натянутая струна. — В боевой обстановке, когда ситуация меняется быстро, важно не растеряться, принимать такие решения, которые дали бы вам шанс победить противника. Каждый из вас должен полагаться только на себя, свой опыт и знания. А теперь, — продолжал замнаркома, — проведём практические занятия на ящике с песком. Вот вы, — кивнул он на Василевского, — командир полка, как будете вести глубокий общевойсковой бой?