Жиган и бывший мент

Зверев Сергей Иванович

Макеев точно вычислил реакцию Белоцерковского на письмо, которое они сочиняли вместе с Панфиловым. Константин шутил, что они похожи на персонажей известной картины Репина, сочинявших послание турецкому султану. Макеев злился и принимался убеждать, что это очень серьезное дело, что Белоцерковский — очень серьезный противник, что, если они будут разводить хиханьки и хаханьки, у них вообще ни хрена не получится!

Константин хмурился и мрачно заявлял, что он и сам очень серьезный противник.

— Ты, наверное, не понимаешь, с кем мы связались! — горячился Макеев. — У него

же столько охраны, что нам нужно роту, чтобы сквозь нее пробиться!

— «Роту! Роту!» Что ты заладил, как попугай? — возражал Константин. — Мы же не армейскую операцию планируем. На хрен нам рота? Двух человек вполне хватит.

А он пусть дрожит от страха.

— Не будет он дрожать! — возразил Макеев.

— Когда мы уберем его главного специалиста по темным делам, — не сдавался Панфилов, — он задрожит. Потому что поймет, что мы не шутим.

— Но Костя! Он же тоже не дурак! — Макеев даже голос понизил до шепота, чтобы звучал убедительней. — Он же примет меры!

— Да знаю я, какие он меры примет, — отмахнулся Константин. — Ты же сам мне и растолковал. Пошлет своего головореза искать наследников Воловика — кому еще нужна эта кассета, как не им…

— Вот что, Костя… Прежде чем отправить письмо, мы должны навестить симпатичную вдовушку.

— Одно другому не мешает, — возразил Панфилов. — Письмо отправляй, чего тянуть. И Лиле этой позвони, или как ее там.

В конце концов, ее нужно поставить в известность о том, что мы затеяли. Хотя не думаю, что она станет сильно возражать.

Макеев взял телефон и набрал номер Лилии Николаевны Воловик.

— Алло! — услышал он знакомый женский голос. — Кто это? Что вы молчите? Это опять вы? Вы опять собираетесь мне угрожать?

— Я-а… — растерялся Макеев. — Я не собираюсь вам угрожать. С чего вы взяли?

Я, наоборот, думаю, что смогу помочь вам.

— Позвольте? — Голос в трубке из испуганно-взволнованного без всякого перехода превратился в заинтересованно-деловой. — Ваш голос мне кажется знакомым…

Не может быть! Ведь объявления еще, наверное, не успели выйти! Скажите мне, вы прочитали мое объявление?

Макеев отвернулся в сторону от трубки и сообщил Константину:

— Она меня узнала! Но несет какую-то чушь про объявления… Я ничего не понимаю!

— А чего тебе понимать? — пожал плечами Константин. — Предупреди, что мы к ней приедем. Или пусть встречу где-нибудь назначит. Завтра может быть поздно — почта в Москве хорошо работает.

— Лилия Николаевна! — сказал Макеев в трубку. — Будет лучше, если вы сейчас послушаете, что я скажу, а все свои вопросы зададите мне при встрече. И не перебивайте меня, пожалуйста. Нам с вами нужно обязательно встретиться. И сразу подумайте о том, где бы вам можно было несколько дней переждать. Так, чтобы вас никто не мог найти. Не перебивайте!.. Потому что вашей жизни угрожает опасность… Я же прошу, не перебивайте! Это совершенно не важно, откуда я это узнал. Я не могу говорить об этом по телефону. Если хотите, мы сейчас за вами заедем. Или давайте встретимся. В любом месте, где вам удобно.

Только прошу вас — не у памятника Пушкину…

— Фу-у… — вздохнул он, закончив разговор. —

Тайфун, а не женщина… Вот уж не подозревал в ней столько энергии! Но, кажется, до нее дошло. Встречаемся с ней на Арбате, в кафе «Свидание»… Знаешь, Костя, мне все же кажется, что она непроходимая дура!

— Почему? — равнодушно поинтересовался Панфилов. Лилечка Воловик интересовала его лишь как необходимый элемент операции по добыванию денег.

— Нет, ты сам представь! — воскликнул Макеев. — Назначать встречу в кафе с названием «Свидание»!.. От этого несет каким-то пошлым провинциализмом!

— Тебе-то что? — возразил Панфилов. — Жениться, что ли, на ней хочешь?

— Дурак! — огрызнулся Макеев.

* * *

На Арбат пошли по всем правилам, — тандемом. Этот нехитрый прием позволяет очень эффективно обнаружить слежку, если она есть. Макеев шел впереди не спеша, чтобы не создавать лишних трудностей Панфилову — тот держался на предельном от него расстоянии, но смотрел не столько за товарищем, сколько по сторонам, пытаясь обнаружить «хвост».

Вообще-то Константин надеялся, что все обойдется и подобные меры предосторожности напрасны — вряд ли за ними могут сейчас следить…

Вдруг он заметил, что женщина средних лет неотступно следует за Макеевым, идет за ним буквально по пятам…

Панфилов уже хотел было передать Макееву условный знак, по которому тот должен был повернуть назад и двигаться навстречу Константину, внимательно следя за его действиями, а Константин должен был попытаться задержать того, кто преследовал Макеева, в данном случае эту самую женщину. Но тут женщина легко, совершенно естественно свернула в другую сторону и.., продолжила свой путь, так и не посмотрев ни разу в сторону Макеева.

«Фу-ты, черт! — вздохнул Константин. — Ну надо же, совпадение!»

И устремился вперед — рассказать Макееву, как чуть было не начал охоту за ничего не подозревающей женщиной. Вот было бы смеху!

Но Макеев вряд ли был расположен смеяться: они уже шли по Арбату и до кафе «Свидание» оставалось метров триста. Если за ними никакой слежки и не было, то за Лилией Николаевной вполне мог кто-то наблюдать — Макеев вспомнил, что в ее беспорядочных фразах по телефону упоминался какой-то угрожающий ей человек. Не хватало еще на первой же встрече с Лилечкой подцепить «хвост» и даже не подозревать об этом! Поэтому когда возбужденный недоразумением в пути Константин направился к своему напарнику, тот сделал на секунду совершенно зверское лицо и тут же отвернулся.

Серьезность Макеева подействовала на Константина отрезвляюще. Что это он, в самом деле? Разрезвился, как щенок! Они связались с очень серьезными людьми и поэтому сами должны быть предельно серьезны, если хотят остаться в живых. А вдруг за этой вдовушкой притащился «хвост»?..

Или она сама организовала за ними слежку?.. Зачем? А хрен ее знает, зачем!..

Кафе «Свидание» располагалось недалеко от Кривоарбатского переулка, его летняя площадка занимала почти половину ширины Арбата и мешала прохожим. Макеев окинул взглядом полупустые столики кафе и растерялся — Лилии Николаевны нигде не было.