Жиган: жестокость и воля
Шрифт:
— Жизнь продолжается, — ответил, улыбаясь, Савельев.
Его, казалось, ничуть не смутил неожиданный приход визитера. Реаниматолог показал на свободный стул.
— Присаживайтесь. Вас, кажется, зовут…
— Константин.
— Да, да, Константин Панфилов. Извините, я иногда забываю имена. Больных много, а их родственников еще больше.
— Это понятно — кивнул Панфилов, — всех не упомнишь.
— Курите.
Константин вытащил «Кэмел», чиркнул зажигалкой.
— Вы уже видели брата? — обратился к нему врач.
— Да. У него, по-видимому, все без перемен?
— Нет. Хочу вас обрадовать — его состояние определенно улучшается. Работа сердца стабилизировалась, кровообращение восстановлено. Правда, приходится искусственно вентилировать легкие, но это не должно вас пугать. Обычное дело.
— Когда он сможет…
— прийти в сознание? Это зависит от организма. Но вы можете не беспокоиться он не будет испытывать боль.
— Почему?
— Знаете, Константин, у нас есть одно правило. В реанимации не принято экономить на обезболивающих средствах.
— Это наркотики? — осторожно спросил Константин.
— Можно назвать и так, — двусмысленно сказал врач.
Константин покачал головой.
— Это плохо.
— Почему?
— Не помню, говорил я вам или нет, но он долго сидел на игле.
— Боитесь, как бы не случилось рецидива?
— Боюсь, — честно признался Константин.
— Хм, — Савельев помолчал, — возможно, ваши опасения обоснованны. Но дело в том, что обезболивание очень важно в начальных стадиях процесса, когда больной еще находится в шоковом состоянии. Чтобы вывести его из шока, мы просто не можем обойтись без инъекций. Вы же понимаете, что у нас не совсем обычные пациенты?
— Понимаю. Но…
— Конечно, к каждому требуется индивидуальный подход. Одному можно колоть обезболивающее целый месяц, и ничего, а другой становится наркоманом после пяти инъекций. Однажды к нам с тяжелыми травмами внутренних органов поступил один пострадавший в автоаварии. Лет сорока, грузный такой. Повреждения оказались очень серьезные, и мы, чтобы облегчить ему боль, регулярно вводили инъекции обезболивающего. Наркоманом, знаете ли, стал. Прошел курс лечения у нас, отправился в токсикологию.
— Этого я и опасаюсь.
— Хорошо, что вы меня предупредили. Мы не станем злоупотреблять в отношении вашего брата, м-м-м, наркотиками. Но опять-таки все зависит от его состояния. При сильных болях… уж не взыщите.
— Тогда ничего не поделаешь.
— Как долго длилось его пристрастие к наркотикам?
— Не знаю. Год, два, меня здесь не было, когда это началось.
— Серьезный случай. Я сделаю все, что в моих силах.
Глава 12
В этот летний будний день, который внешне ничем не отличался от любого другого, жизнь в Запрудном была парализована. Вначале огромная автомобильная пробка, невиданная для этих мест, образовалась в центре города возле кафе «Олимп».
Местная милиция подготовилась к тому, что может произойти, но таких масштабов событий не ожидала и она.
Гаишники сбились со счета при виде бесчисленных «Жигулей-девяток» и иномарок, пока еще редко встречавшихся в этих краях. Городской рынок опустел еще накануне вечером. С утра лишь десяток старушек, пришедших торговать продукцией своих садов и огородов, попробовали разместиться на пустых торговых местах. Но покупатели не появлялись.
А вскоре несколько гонцов с синими от татуировок руками доходчиво объяснили редким представителям частного бизнеса, что сегодня на торговлю рассчитывать нечего.
Хоронили одновременно трех человек, погибших в ходе перестрелки, произошедшей несколько дней назад возле кафе «Олимп».
Вначале похоронная процессия в составе несколько сотен человек очень похожей наружности прошла по улице. Усиленные наряды милиции, занявшие свои места на перекрестках и в подворотнях, процессии не мешали.
Милиционеры лишь внимательно наблюдали за суровыми парнями с обветренными лицами, неторопливо двигавшимися за тремя довольно дорогими, сделанными на заказ гробами.
Первым несли тело Виктора Ерофеева, больше известного в определенных кругах под кличкой Шварценеггер. За ним Андрея Савченко (Рэмбо) и Сергея Бычкова (Бычка).
У ближайшего перекрестка гробы погрузили в автобусы, а сопровождающие сели в собственные автомобили. Около получаса процессия под отчаянный рев сирен двигалась по городу.
Расположенное за городской чертой кладбище также впервые видело такую внушительную траурную процессию. Больше сотни автомобилей запрудили все шоссе, ведущее к месту последнего приюта покойных.
Колонну возглавляла темно-вишневая «девятка», на заднем сиденье которой ехал Сергей Николаевич Чернов, он же Чернявый. Возле кафе «Олимп» сыщики из городского отдела внутренних дел скрипели зубами, провожая взглядами новенький лакированный автомобиль Чернявого.
Предъявить местному авторитету они ничего не могли. Он был чист, как младенец. Более того, Чернявый сам мог выдвинуть претензии по поводу расследования бандитского нападения на его друзей.
Беседуя с городскими пинкертонами после перестрелки у кафе «Олимп», Чернявый очень скупо изложил подробности. По его словам, он с друзьями намеревался зайти в «Олимп» поужинать.
Но оказалось, что в кафе был санитарный день, и компания двинулась назад. В этот момент неизвестные личности из подъехавшей к «Олимпу» «Волги» обстреляли их и скрылись. Ни у кого из погибших огнестрельного оружия не обнаружили. Естественно, Чернявый тоже был чист.
Экспертиза показала, что нападавшие, кроме пистолетов «Макарова» и «ТТ», использовали также автомат типа «АК-47» либо одну из его модификаций. Это подтверждалось и показаниями свидетелей из окрестных домов.