Жиган: жестокость и воля
Шрифт:
— Ты о чем? — удивился Константин. — Какие здесь трупы?
— Такие же, как в любой другой больнице. Холодные и молчаливые.
— Откуда же они берутся?
— Люди умирают везде — и в деревенском медпункте, и здесь. С этим уж ничего не поделаешь.
— А где же тут морг?
— Вы у нас, наверное, впервые?
— Второй раз.
— В подвале. Точнее, это называется — цокольный этаж,
Константин с нескрываемым любопытством смотрел на юношу, чьи щеки были еще не знакомы с бритвой.
— Тебе сколько лет?
— Восемнадцать, скоро девятнадцать. А что?
— Что ж ты делаешь в морге?
— Работаю. А вы, наверное, думали, что в моргах работают только здоровенные мужики с громадными ручищами вроде мясников. Нет, такие тоже попадаются, конечно, но это вовсе не норма. И потом я-то, в общем, в морге не работаю, а подрабатываю. Учусь в мединституте.
— Студент?
— Студент. Уже два курса закончил. Так смешно получается, — вдруг прыснул он, — мне скоро девятнадцать лет исполняется, а день рождения у меня девятнадцатого августа.
— Поздравляю, студент, с наступающим днем рождения, — Константин пожал ему руку. — Так ты давно здесь?
— Больше месяца. Сдал экзамены, гульнул несколько дней и сюда. Родители у меня потомственные медики. Это они настояли, чтобы я летом не за девчонками бегал, а делом занимался.
— Кстати, о девчонках. Ты здесь всех знаешь?
— Может, и не всех, но многих.
— Я тут одну дамочку ищу, не поможешь? Тебя, кстати, как звать?
— Железняков Максим Максимыч.
— Ого, как важно — Максим Максимыч.
— Можно просто…
— Ладно, ладно, Максим Максимыч, так даже интересней. А меня зовут Константином. Пошли прогуляемся, я тебе о своей нужде расскажу.
К сожалению, студент-медик тоже ничем существенным не мог помочь Константину. Правда, он припомнил, что несколько раз видел в коридорах клиники симпатичную брюнетку с короткой стрижкой. Но, как человек застенчивый и скромный, в знакомые к ней не набивался. К тому же, судя по внешнему виду, она была лет на десять старше Максим Максимыча, а к пожилым дамам он и вовсе не испытывал никакой тяги.
— Какая же она пожилая? — изумился Константин.
— У меня преподавательница иностранного в институте ее возраста, — объяснил Железняков. — Не могу же я в самом деле заводить такой роман.
Константин вдруг поставил себя на место этого студента и был вынужден согласиться с ним. Хотя от этого Панфилову легче не стало.
Они спустились вниз, в вестибюль, постояли там несколько минут, провожая взглядами каждую особу женского пола, и вдруг Максим Максимыч предложил:
— Константин, хочешь развлечься?
— Это как?
— Давай я тебе устрою экскурсию по моргу.
— Нет уж, спасибо. Я как-то не привык развлекаться среди жмуриков.
— Да не бойся, — уговаривал его студент, — ты там ни одного покойника не увидишь. У нас современное оборудование, холодильники. Никто на столах не лежит.
— Я всегда как-то по-другому представлял себе морг, — признался Панфилов.
— Ну да, — засмеялся Максим Максимыч. — Огромные каменные столы, обнаженные тела с бирками на руках и ногах, распиленные грудные клетки и животы, зашитые толстыми нитками. Так?
— Примерно.
— Для полноты картины не хватает еще темных низких сводов, вечно пьяных санитаров и трупной вони, перемешанной с запахом формалина. Так вот, спешу успокоить — ничего этого у нас нет. У нас же современная клиника, а не какой-нибудь там лазарет времен первой мировой войны. Я знаю, что в Москве и такие сохранились, но у нас медицинское учреждение оборудовано по последнему слову техники, — с гордостью закончил он.
Константин еще раз окинул взглядом вестибюль, в душе надеясь, что именно сейчас появится его желанная брюнетка и от посещения морга, пусть даже вполне современного, можно будет спокойно отказаться.
Но чуда не произошло, и Максим Максимыч, взяв его за руку, потащил за собой вниз.
Морг и в самом деле не имел ничего общего с мрачной камерой инквизиции. Спустившись за студентом по винтовой лестнице, Константин оказался в довольно просторном зале, напоминавшем автоматическую прачечную: хромированное, железо, несколько сверкающих каталок, бледно-голубой кафель, широкие вентиляционные решетки под потолком.
Холодильные установки со сверкающими квадратными дверцами занимали пространство вдоль стен. В воздухе витал едва уловимый цветочный запах.
Заметив, как его гость начал принюхиваться, Максим Максимыч объяснил:
— У нас вентиляционные установки гонят воздух с ароматизатором. Его меняют каждую неделю. Сегодня вот пахнет сиренью.
Максим Максимыч прошелся вдоль холодильников, похлопывая рукой по крышке.
— Вообще-то во всем мире лучшими считаются английские холодильники. У нас немецкие, но они тоже ничего. Если надо, сюда можно сотню человек запихнуть.
— Значит, у вас тоже умирают? — задумчиво произнес Константин, поглядывая на хромированные детали холодильника.
Несмотря на то что этот морг никоим образом не напоминал об ужасах смерти, Константин, находясь здесь, почувствовал какой-то мистический страх.
Даже кладбище не вызывало у него таких чувств. Все-таки там умерших от живых отделяет слой земли, а здесь они рядом. Протяни руку — и можешь дотронуться. И смерть настигла их только что, кажется, она все еще здесь, прячется за дверью с косой в руках.
Заметив, как Константина передернуло, Максим Максимыч постарался успокоить его.
— Ко всему можно привыкнуть, особенно если ты избрал для себя медицинскую стезю. Это моя мама так говорит. А папа ей возражает — это не стезя, а путь на Голгофу. Он тоже врач, но зубной. А мама — хирург. Представляешь, какая у меня семейка?