Жил-был Пышта
Шрифт:
— Пышто ветром промокашку унесло, я за ней в окно вылез!
Фёдор внимательно смотрит на Майкиного брата, а Майкин брат внимательно глядит на Фёдорову бороду.
— А почему ты всякую фразу начинаешь с такого странного слова «пышто»? Что за «пышто»?
— Так ведь ему некогда выговорить нормальное «потому что»! У него получается «пышто». Его вся улица так и зовёт «Пышта».
— Понятно, — говорит Фёдор. — Значит, ты — Пышта! А я — Фёдор.
— А у вас борода приклеенная! — говорит Пышта.
Тут поднялся хохот. Женя запустил пятерню в лохматые волосы и стал дрыгать ногами, у Владика очки запрыгали на носу, а у Майки слёзы высохли сразу и солнце вспыхнуло на смеющихся зубах…
— Ох, приклеенная… ну и сказал… Сто раз тебе говорили — сбрей!..
— Честное комсомольское, не приклеенная, можешь подёргать. — Фёдор наклонился к Пыште.
Нет, Майкин брат не посовестился. Взял и дёрнул.
— Да ты просто нахал! — возмутился Женя.
— Ну и тип! — удивился Владик.
Фёдор усмехнулся:
— Действительно, ты — тип. Оставлять тебя одного не стоит. Придётся брать с собой.
Майка за голову схватилась:
— Ты с ума сошёл, Фёдор! А школа?.. И вообще. Он или лоб расквасит, или автобус перевернёт!
Но Женя подёргал себя за лохматый чуб и решил:
— По дороге заедем в школу, договоримся с учительницей. Будем с ним заниматься арифметикой и русским. И каждый вечер станем обмазывать его зелёнкой с ног до бровей, очень помогает.
«Как же, дамся я вам — зелёнкой мазать!» — думает Пышта.
— А нам без тебя никак нельзя, Маечка, — говорит Владик. — Ты одна умеешь играть на аккордеоне. И без тебя не будет ни песен, ни порядка.
— И невозможно этого типа отправлять к дядьке, который крутит уши! — добавляет Фёдор.
Но Майка не согласна. Майка сомневается.
— Предупреждаю, мальчики. Не пройдёт двух дней, как вам тоже захочется отодрать его за уши!
— Нет. Клянусь! — торжественно говорит Фёдор, и карие его глаза смеются Пыште.
— Клянусь! — повторяет Женя. И Владик.
«Правильные дядьки! — думает Пышта. — Нет такого закона у нас в Советской стране, чтобы детям уши крутить!»
— Ой, какие ж вы замечательные мальчишки!.. — сказала Майка.
И побежала и дом. И сунула в рюкзак Пыштины пожитки. А все вещи, которые в автобусе лезли под ноги и торчали из всех углов, она уложила складно. Потом бросила с крыльца в автобус Пыштино одеяло. Пышта насупился: если человек накрывается одеялом, на котором голубые ослы и зелёные утята, сразу видно, что это ещё не очень большой человек.
Но Фёдор сказал:
— Ну вот, теперь ты член нашей бригады.
А Женя прибавил:
— И имей в виду: если будешь нарушать дисциплину, высадим, и шагай себе по дороге!
«Как же, высадят, — думает Пышта. — Нет такого закона в нашей стране, чтоб ребёнка высаживать. Скорей бы поехать! А то как бы не раздумали!..»
Поехали! Поехали! Поехали! Ух ты-ы! Автобус мчится со скоростью 60 километров в час. А на задней поперечной мягкой скамейке лежит Пышта. Кому ещё из учеников второго класса приходится так спать? Никому. И, перед тем как уснуть, Пышта думает: «Автобус бежит. Значит, пол бежит. И скамейки бегут. А я лежу поперёк шоссе и всё равно бегу. Мчусь вперёд левым боком, правым боком — как захочу. И могу мчаться даже вверх ногами». И тут он задирает ноги вверх. Но из шофёрского зеркальца на него глядит внимательный карий глаз и краешек бороды. Ладно, можно и не болтать в воздухе ногами. Жизнь и без того замечательная…
…Ведь вот счастье — каждый день обедать в новом месте: или в сельской чайной у шоссе, или варить суп из концентрата в лесу над костром.
И Пышта сам вынимает концентрат из ящика, сдирает бумажку, бросает крепкий кирпичик в кипящую воду. Кирпичик разбухает, и вот тебе пожалуйста — уже не вода, а суп гороховый с салом булькает и швыряется тяжёлыми пузырями.
День и ночь едет Пышта в голубом автобусе-агитмашине, на котором написано: «НЕ ПРОХОДИТЕ МИМО!»
— Кто не проходи? Мимо кого-чего не проходи? — сперва удивился Пышта.
— Мы — не проходи. Все комсомольцы и пионеры — не проходи. Если встретил безобразия и непорядки — мимо не проходи!
— Значит, мы все НЕПРОХОДИМИМЫ! — сказал Пышта.
И стали они Непроходимимами.
— А что такое агитмашина, ты понимаешь? — спросил Фёдор.
— Конечно, понимаю, — ответил Пышта. — Есть машина «Волга», есть «Победа», есть «Москвич», есть «МАЗ», есть «Агит». Разные марки.
Все засмеялись.
— Да нет, дурачок, — сказала Майка. — Просто это машина, в которой едем мы, комсомольская бригада агитаторов. Мы не только помогаем в уборке, мы ещё и агитаторы. Понятно?
— Что едем — понятно, а про агитаторов непонятно, — сказал Пышта. Нарочно сказал, ведь он агитаторов сто раз видел.
Владик поглядел на Пышту строго.
— Агитатор, — объяснил он, — это человек, который агитирует.
— Агитирует — тоже непонятно, — сказал Пышта упрямо, хоть был уверен, что всё отлично понимает.
Все стали объяснять вместе. И вдруг оказалось — слово нерусское. Переведёшь — получается «волнователь».
— Значит, мы волнователи? — удивился Пышта. — А дед говорит: «Не волнуй маму, не волнуй никого».
Стали меж собой спорить: как лучше, понятней объяснить Пыште. Бились-бились, тут Майка и сообразила:
— Пышта, расскажи, как твоя звёздочка завоевала первое место!
А дело было так. Он с дедом собирал землянику и в лесу споткнулся о ржавый рельс. Дед сказал: «Когда-то здесь вагонетки известняк возили. Уж давно нет того карьера, где известняк добывали». Значит, металлолом? Конечно, металлолом! Ура!
Вся октябрятская звёздочка прибежала на это место. Но старые рельсы разве оторвёшь от земли? Они прошиты корнями деревьев, держатся друг за дружку ржавыми болтами.