Жил-был раз, жил-был два
Шрифт:
Сидя на кровати в отделении краткосрочного пребывания, он рассматривал свое правое предплечье, потрогал пальцем белые отметины. По словам одной из медсестер, это были следы лазерного сведения татуировки. Если внимательно приглядеться, еще можно было различить буквы, образующие слово «Жюли».
Он сначала наколол, а потом стер имя дочери. Габриэль взялся руками за голову. Неведение сводило его с ума.
Набрал номер домашнего телефона матери в отчаянной попытке зацепиться хотя бы за семью. Ему ответил незнакомец, объяснил, что купил дом четыре года назад и, насколько он помнит, бывшая владелица отправилась в монастырский приют, адреса которого он не знает.
Габриэль выронил трубку, как если бы пальцы налились
Он долго сидел не шевелясь. Снова видел мать на Альбионе, в гостевой комнате их с женой дома. Она приехала с севера Франции со своими старыми, перевязанными ремнями чемоданами, чтобы поддержать их после исчезновения Жюли. Это она не дала Коринне окончательно впасть в отчаяние, пока сам он метался по горам и долам в поисках дочери.
Все случилось пятнадцать дней назад… Двенадцать лет назад.
Он дотащился до окна. Снаружи огни Сагаса горели, как усталые звезды. На западе по одной только прямоугольности формы и расположению освещения угадывался исправительный центр со своими сторожевыми вышками, на которых бдели вооруженные тени. Другие светлячки, как затерянные в пространстве кусочки янтаря, усыпали горные склоны.
Одной из этих звездочек в вышине был его дом. Там родилась и выросла Жюли. Там он прожил с Коринной семнадцать… нет, теперь уже двадцать девять лет. Никто не любил долину, но никто и не покидал ее окончательно. Остальной мир был слишком далеко. Здесь старели и умирали, зажатые между серыми обрывами, не умея вырваться из их плена.
Убирайся из этого города, пророкотал Поль. Грубый голос еще звучал в ушах Габриэля.
Зашла медсестра проверить, все ли в порядке. Да, внешне все было в норме. А вот внутри Габриэль чувствовал полное опустошение, словно после урагана. Его неотступно преследовал вид трупа, брошенного на берегу среди мертвых птиц, этой белой груди, возможно груди его дочери. Ему никак не удавалось представить Жюли двадцатидевятилетней женщиной, представить, что последние двенадцать лет она могла прожить без него, без матери. Если на берегу обнаружили ее труп, где же она была все это время? Что ей пришлось перенести? А если – тело незнакомки, то где его дочь?
Габриэль почесал руку в месте отметины от старой татуировки. От Жюли ничего осталось, но она же была там, вытравленная на его коже. Он представил, как заходит к специалисту и просит стереть имя дочери. Татуировки убирают, когда желают отречься, забыть, поставить крест на прошлом.
Когда огонь, заставивший вас вытерпеть боль от иголки с чернилами, потухает…
Внешне спокойный, но истомившийся в ожидании, он с облегчением встретил появившегося невролога. Доктор Зулан, длинная жердь лет сорока, в очках с деревянной оправой, примостился на краешке его кровати. Полистал бумаги, висевшие на перекладине, потом поднял глаза на своего пациента:
– Как вы себя чувствуете?
– Старым…
Врач усмехнулся:
– Кардиолог посмотрел результаты. Электрокардиограмма, УЗИ сердца и биологические показатели нормальные, с этой стороны все в порядке. Что касается меня, то я тоже не обнаружил никакой аномалии с неврологической точки зрения. Те симптомы, которые вы описали, поступив в отделение неотложной помощи, заставили меня прежде всего предположить острое нарушение мозгового кровообращения. Другими словами, нечто вроде микроинсульта, произошедшего вследствие внезапного сбоя циркуляции крови в какой-то части мозга. В зависимости от зоны поражения микроинсульт может
В руке доктор держал мобильник. Он быстро глянул на экран и вернулся к пациенту:
– Первый – это внезапный провал в памяти, то есть глобальная амнезия, способная стереть месяцы, а то и годы воспоминаний. Такой провал может случиться с кем угодно и в любой момент, причем без всякого научно обоснованного объяснения. Страдают этим в основном мужчины и женщины старше пятидесяти, так что вы как раз подходите. Обычно потеря памяти длится от четырех до восьми часов. В течение этого периода пациент дезориентирован и с трудом фиксирует новые воспоминания. Он постоянно повторяет одни и те же вопросы: «Кто вы? Где я?..»
– Это не мой случай. Я могу дать вам точный отчет, как проходил весь сегодняшний день с самого утра. Проблема не в том, что было после, а в том, что было до.
– Вот почему я склоняюсь ко второму варианту. К сожалению, он не самый радужный.
– Пожалуйста, доктор…
– Меня удивило ваше невероятное ощущение временной непрерывности. Ваше давнее прошлое вдруг всплыло, как будто оно случилось только вчера. Спросите кого угодно: никто не сможет сказать вам, что он делал пятнадцать дней назад, а теперь представьте себе, что речь идет о двенадцати годах! Однако в обоих случаях большая часть пережитого никуда не делась, она хранится где-то в мозгу. Возможно, иногда неполная или не совсем совпадающая с реальностью, но все ваше прошлое здесь, разрозненное, в спящем режиме и в ожидании, пока его оживят. Вот только мы не знаем, как именно отыскать эти воспоминания, или же у нас нет в них потребности, потому что эти воспоминания бесполезны и не представляют интереса…
Зулан заметил, что Габриэль поглядывает на его телефон – последний писк моды, – и убрал аппарат в карман.
– В вашем случае этот механизм пришел в действие, чтобы установить мост между вашей жизнью в апреле две тысячи восьмого и сегодняшним днем, целиком вытеснив как личные, так и знаковые события, имевшие место в последние двенадцать лет.
– Знаковые?
– Я имею в виду запоминание информации, поступающей из внешнего мира. Вы помните Саркози, но не Макрона. Про Чернобыль вы в курсе, но не знаете, что ядерная катастрофа произошла и в Японии [10] . Вы также не помните, что Майкл Джексон и Уитни Хьюстон умерли.
10
Имеется в виду авария на АЭС Фукусима-1, происшедшая 11 марта 2011 года в результате сильнейшего в истории Японии землетрясения и последовавшего за ним цунами.
Каждое слово невролога воспринималось как удар. Габриэль замер, не в силах заглянуть в глубину бездны.
– Другими словами, вы оказались заблокированы в том гостиничном номере, где заснули девятого или десятого апреля две тысячи восьмого. Вы стали пленником прошлого.
– Как такое возможно? И почему это со мной случилось?
– Все наводит на мысль, что, говоря на профессиональном жаргоне, вы стали жертвой атипичной психогенной амнезии. Она встречается крайне редко, не чаще, чем дождь из мертвых скворцов, но все же встречается. Как и большинство других амнезий, она не затрагивает процедурную память, то есть механистическую: если, например, за двенадцать последних лет вы научились ездить на велосипеде или плавать, то вы это не забудете. Я лично ни разу не сталкивался с этим видом поразительной амнезии, но случаи, подобные вашему, известны.