Жил-был сталкер

Воронина Тамара

Маркиз опять посмотрел на своих спутников. Все еще пялятся, а это ведь не простые серые горожане, мирные обыватели. Они хотя и не сталкеры, но зато обладают тем, чего Маркиз не имеет, не понимает и решительно отвергает. В душе. Грустно осознавать себя обыкновенным сталкером рядом с этими… сверхчеловеками.

– Эй, – сказал он. Ответа не было. Тогда, тщательно примерившись, он звезданул Дени и Шарля по ушам: одного по правому, второго – по левому, да так, что головами они стукнулись о Джемму. Это пробудило всех троих. Эффективно и рационально.

– Ну что, – бодро возгласил Шарль, вроде и не заметивший того времени,

весьма продолжительного, что они провели, завороженно глядя в Ничто. – Идем? – и он занес ногу, чтобы идти вперед, готов был ступить в Ничто. И где его рационализм? Маркиз с такой силой рванул его назад, что Шарло шмякнулся оземь и отшиб зад. Вернее, сделал вид, что отшиб, потому что комбинезон защищает от таких механических воздействий.

– Поперед батьки, – прокомментировал Дени, – может идти только сынок, – и тоже собрался шагнуть. Нутро не осталось за Барьером. Оно заголосило как резаное. Слава богу, значит, просто случая не было, чтоб проявиться. Маркиз повторил процедуру, а Джемма отошла добровольно.

– Взбесился, – констатировал Шарло. – Перегрелся. Бывает

– Ребята, вы что, всерьез? – не поверил Маркиз. – Идти ТУДА?

– И что должен означать ужас в слове «туда»? – озадаченно спросил Шарло.

Маркиз сел рядом с ними. Довольно крутой склон, по которому они, пыхтя и отдуваясь, карабкались несколько часов, обрывался Ничем. Когда они ползли вверх, у Маркиза даже создалось впечатление, что мир, в который они попали, – внутренняя поверхность шара, закругляется и закругляется, и если так пойдет и дальше, то вскорости они пойдут вверх ногами. Никаких признаков гор не было. Травка, кустики, камешки, слева лес, справа поле – и крутой склон с Ничем на вершине.

– Наконец, какое-то разнообразие, – бубнил Шарло, – а этот руки распускает…

– И что теперь? – как водится, спокойно поинтересовался Дени. – Назад пойдем, раз вперед нельзя, или еще раз в лес сунемся?

– Ни за что, – отозвался Шарло. – Ни за какие коврижки.

В лес они заходили – и быстренько вышли, потому что трава там была выше колен, ровненькая, словно подстриженная, и продираться через нее было бы не под силу даже опытным первопроходцам африканских джунглей. Они пожалели, что не взяли с собой газонокосилку, и вернулись на опушку.

Джемма молчала, как и положено покорной супруге, но молчание было тоже выразительное.

– Вы хоть обратили внимание на то, как долго стояли здесь, – он ткнул пальцем в землю, – и таращились туда? – палец последовал в направлении Ничто. Три пары глаз послушно следили за пальцем.

– Естественно, – отозвался Шарло. – Минут двадцать, а то и дольше.

– Тридцать две, – поправил пунктуальный Дени, внутренние часы которого были точнее наручных. Маркиз решил быть терпеливым.

– И что ты там увидел?

– Черт-те что! – радостно ответил Шарло. – Но ужасно впечатляющее. На целых тридцать две минуты.

– «Ужасно впечатляющее», – передразнил Маркиз. – И какими ужасами ты впечатлился?

Шарло задумался и стал серьезным, как инспектор Кларк.

– В общем, – осторожно начал он, – ничего сверхъестественного. Вполне поддается анализу. Если поднапрячься, можно даже нарисовать.

Он ополоумел? Нарисовать Ничто не способен даже Дали, гений и псих в отличие от Шарло.

– Нет, – критически заметил Дени, – у тебя не получится. Там слишком много

полутонов, хотя первые впечатления – одни чистые краски.

Так, еще один. Маркиз оглянулся через плечо. Какие там полутона или чистые краски?

– Синие или красные? – съехидничал он, обращаясь к Джемме.

– Скорее красные, – ответила она, – но это, наверное, из-за солнца.

– Из-за солнца, – подтвердил Дени, – там все краски есть. Я бы не смог сказать, какая доминирует, но не красная. Хотя вы видите красное.

Маркиз посмотрел еще раз и красного не увидел. Зеленые черти. Третья серия. Съехал сталкер.

– Опишите пейзаж, – потребовал он. – По очереди.

Они не удивились. Собственно, они поклялись выполнить самое идиотское его требование, и именно из-за его шестого чувства, которого у них не было. Вернее, по шестому, седьмому и, может, восьмому чувству у них как раз было, но не было того, что называется интуицией. Или нутром. То есть была у них интуиция, но вовсе не выдающаяся. Средненькая, честно-то говоря. В общем, сам-то Маркиз предполагал, что такое это его безошибочное «нутро»: он замечал столько деталей и анализировал их так быстро, что мозг не успевал сформулировать цепь рассуждений и выдавал только готовый результат. Что-то всегда подсказывало Маркизу, куда не следует идти, чего не следует делать и тому подобные «не». Наверняка оно и ошибалось, запрещая что-нибудь совершенно безвредное, но, как говорил Шарло, лучше перебдеть, чем недобдеть. Нутро подсказывало, что можно есть и пить, а чего и в руки брать нельзя – вот, в частности, здесь. У Шарло же было умение читать чужие мысли, умение управлять каким-то странным оружием, масса рационализма пополам с детским любопытством и до хрена безрассудства – словом, сталкером он не был. Дени тоже умел мысли читать, предметы двигать, не касаясь их руками, сохранять свой естественный цвет под красным солнцем, видеть все ясно и четко при любом освещении и при отсутствии оного, да черт знает, что он еще умел, «я-же-не-совсем-человек-папа» – вот и все объяснение. Что умела Джемма, Маркиз так и не понимал, чтение мыслей, поджигание предметов и прочие шалости, похоже, были для нее сущей мелочью, потому что ее все-таки опасалась вся Конвенция вместе с наблюдателями и Дьяволом.

Но сталкерами они не были, а Маркиз – был. Он привык не верить глазам своим, но безоговорочно верить нутру. Может быть, его глаза ошибаются, и там, в двух шагах не Ничто, а нечто всех цветов радуги и неописуемой красоты, но не хотелось ему идти в ту предполагаемую красоту.

– Ну, там долина, – начал Шарло, но Дени, что было ему несвойственно, его перебил:

– Не долина.

– Да, не долина. Там очень крутой спуск, очень долгий, там все расположено внизу: горы, реки, леса… все разноцветное, особенно горы, я таких гор никогда не видел, красивые, высокие…

– Внизу – высокие горы, – резюмировал Маркиз. – Звучит. Что дальше?

– Дальше? – разозлился Шарло. – Дальше море. И, похоже, вовсе не Средиземное, потому что тоже пестрое. Еще цветов много.

– Видишь и высокие горы, и цветы. Цветы, что, сопоставимы с горами?

– Нет, – озадачился Шарло, – но я вижу.

– Будто ты бог и стоишь на вершине мира, – вдруг подала голос Джемма, – и смотришь на плод трудов своих… а боги все видят: и горы, и букашек…

– Ты видишь букашек? – уточнил Дени.