Жила-была Хозяйка или дорогами иных миров
Шрифт:
Аня представила зеленокожего в зале порталов и поежилась. Гадать, кто там останется в живых не хотелось. Мысли о магах зародили подозрения. Ей почудился голос Арвеля, въедливо уточняющего:
— Зачем вам меня спасать?
— Чтобы ты спасла моих детей.
Купальник сменился деловым костюмом, тот мгновенно намок, но девушка не обратила на неудобство никакого внимания.
— Каких детей?
— Ты их видела,
Брови у девушки поползли верх. Отличное предложение. Спасать тех, кто пытался тебя убить, а если в процессе спасения они прикончат ее окончательно?
— Не бойся моих неразумных детей, они не причинят тебе вреда. Но вернуться придется. Твои друзья не смогут тебе помочь.
Вот так. Коротко и ясно. Она действительно умирает, и только этот странный тип с зеленой кожей сможет ее вылечить, а до него еще добраться надо. Или не надо? Это же сон… Что может присниться в бреду?
Ее снова погладили по голове, утешая.
Мужчина наклонился, мягко коснулся губами лба.
— Пора.
И легко надавил на голову, заставляя погрузиться под воду. Она забилась, поднимая брызги, хватаясь за руку, держащую ее голову под водой. Куда там! Руки у этого были точно каменные. Не оторвать, не сдвинуть. И только когда круги поплыли перед глазами, Аня провалилась куда-то в темноту, услышав родной и любимый голос Павла:
— Кризис миновал.
Другой голос тут же возразил:
— Нет, я так не думаю. Жар пропал, воспаление ушло, но рану закрыть не удалось. Мы лишь удерживаем болезнь от распространения, но лечению она не поддается.
Молчание. И тот же голос продолжил:
— Не вини себя. Ты сделал больше любого из нас. Заметил стрелка, убрал девушку с линии атаки. Если бы не ты, стрела ударила бы точно в сердце, и Хозяйка гарантированно была бы мертва. А с того света, сам знаешь, даже мне достать не под силу.
Странное дело, ей было не страшно. Она находилась на волосок от смерти, но это знание не вызвало паники. Аня чувствовала, как невидимые льдины наползают на тело, замораживают, не давая пошевелиться и сказать хоть слово. Девушка сделала попытку пошевелиться, однако тело не отозвалось, оно было точно чужим. Не повиновался ей и голос, лишь слух связывал с внешним миром, да мысли текли, лениво толкаясь словно коряги среди льдин.
— Но что-то сделать можно! — в голосе Павла звучало отчаяние.
— Что-то можно, — согласился Арвель, его голос она тоже узнала, только целитель был незнаком, — ничего не замечаешь?
Снова молчание — и раздраженное:
— Что можно заметить без анализа? Мы и так знаем, стрела пропитана неизвестным ядом, скорее всего, органического происхождения. Эльтар, ты обещал, твои ученики займутся поиском противоядия.
—
— В том то и дело, я сам не понимаю, обнаружил что-то или нет, впрочем, энергетика данного куска дерева кажется мне смутно знакомой. Раз кризис миновал и состояние хозяйки стабильно, я, пожалуй, отлучусь ненадолго. Навещу кое-кого, дабы развеять сомнения.
Звук шагов — и снова голос целителя.
— Я тоже пойду проконтролирую, как идет поиск противоядия. В ближайшие пару часов состояние больной будет стабильно, в моем присутствии нет необходимости. Если придет в себя, напоить отваром.
— Хорошо.
И снова тишина. Аня трепыхнулась, куда там. Льдины и стылая вода обездвиживали надежно.
Тепло. Его руки обхватили ее ладонь. Горячее дыхание отогрело кожу, защекотало, вкалывая невидимые иголочки, и лед неохотно, по сантиметру, начал отступать.
— Если бы можно было поменяться жизнью, я бы с радостью отдал свою за тебя. Какая без тебя жизнь…
Молчание. Горячее дыхание на ладони.
— А я, дурак, размечтался. Вот построю дом в новом мире, рядом с порталом. Шумновато, конечно, но со временем наладится. И сам, своими руками, отделаю детскую, а лучше сразу две или три. Познакомлю с семьей. Отпразднуем свадьбу. Можем у тебя или в двух мирах по очереди. Обязательно позовем твою семью, и я извинюсь за ложь.
Еле слышный всхлип.
— Если захочешь, я переверну все миры, пойду против Конгресса. Если понадобится, буду убивать. Сделаю все, лишь бы ты была счастлива. Я готов умереть, только не оставляй меня. Только живи.
Горячие капли плавили лед, и Аня уже могла шевелить пальцами. Свадьба, дом, миры, убийство. Слова проходили, не задерживаясь в сознании. Она знала одно — надо встать, подняться и вернуться к трехметровому мужику, потому что только он сможет ее спасти.
— Единственная моя, зачем мне жить, если ты умрешь. Зачем дышать, если я больше не увижу тебя. Уйдя, ты заберешь мою жизнь. Я последую за тобой, чтобы охранять и там.
Прерывистое дыхание, еле слышный всхлип. Горе Павла разбивало ей сердце, а она даже ответить не могла.
— Прости меня. Прости. Я не должен был. Моя самоуверенность сгубила тебя. Но я исправлю. Вернусь и убью того, кто посмел поднять на тебя руку. Моя смерть не будет напрасной. Я заберу с собой эту сволочь. Никогда не понимал тех, кто мстит за гибель близких. Теперь начинаю. Как подумаю о том, что не увижу тебя, не услышу твой смех, так сердце разрывается на части и перед глазами темнота. Внутри жжется и требует крови, его крови. Прости, единственная, я знаю, ты не любишь убийство, но только оно сможет погасить пламя ненависти и дать мне спокойно вздохнуть. А потом можно и к тебе. Обещаю, ты недолго будешь одна. Я только исполню свой долг и догоню тебя на тропе вечности.