Жила-была Хозяйка или дорогами иных миров
Шрифт:
Отвечать Сан Саныч посчитал ниже своего достоинства. Покрутился вокруг, потом не выдержал.
— А с ней все будет в порядке?
— Если бы некоторые не переборщили с внушением, — начал было Тагир, но Павел тут же вмешался.
— Если бы некоторые не полезли его снимать…
— Тихо! — рявкнул Арвель. Оба мага притихли. — Одного тут вообще быть не должно, а второй уже заработал предупреждение. Мало?
Призрак захихикал, почувствовав
— И кстати, — Арвель поднялся с колен, обратив внимательный взгляд на подобравшегося разом Сан Саныча, — про какую миссию ты говорил?
Призрак поскучнел, попытался сделать важный вид, но под взглядами трех мужчин сдулся проколотым шариком.
— Велено было передать, чтобы панику не устраивали, искать не бросались, сама вернется, как все сделает, а если скучать начнете — могу показать, где бесценное хранится, — и он радостно потер ладони.
— Под кроватью? — хмыкнул Павел и отвернулся к Клавдии Петровне, чья голова лежала у него на коленях. Женщина вот-вот должна была прийти в себя.
— Ах ты ж… — всплеснул руками Сан Саныч и помчался проверять тайник.
ГЛАВА двадцать девятая
Яркое солнце светило в глаза, кожу жгло, пересохшее от жажды горло саднило при каждом вздохе, голова раскалывалась, плечо тянуло тяжестью, а внутри него, казалось, горел огненный штырь. Вокруг, насколько хватало глаз, тянулась бескрайняя пустыня, шептал песок, перекатываясь под легким ветерком.
Аня не знала, где она и как сюда попала. Знала, выбраться не получится — камень надежно придавливал левое плечо, и оттого по телу шли волны мучительной боли. Ни двинуться, ни свернуться калачиком, обнаженное тело безвольно лежало под палящими лучами. Пересохшие губы. Распухший язык. Тягучий туман в голове вместо мыслей. Напряженное ожидание очередной волны боли, а затем крепко сжатые зубы, темень в глазах и стон.
— Вот куда тебя занесло?
Молодой голос проник сквозь завесу тумана, после приступа Аню накрыла слабость и сил открыть глаза, чтобы рассмотреть, кто там явился за ее душой, у девушки не осталось. В том, что она умирает, сомнений не было. Никаких эмоций, кроме ожидания избавления от боли, Аня не испытывала, лишь легкое сожаление, что все закончится так быстро.
— Жарковато. Если ты не возражаешь, мы побеседуем в другом месте.
Даже если бы Аня и возражала, высказаться сил у нее все равно не осталось.
Тяжесть с плеча исчезла, даря невыразимое облегчение, а потом легкий ветерок прошелся по обнаженной коже, снимая налет зноя. Ветер пах травой, летом и жизнью. Аня потянулась за ним, оживая. Призрак костлявой за плечом тускнел, уступая жажде жизни. Ресницы дрогнули, глаза приоткрылись, и в этот момент девушку подняли на руки, и тело оказалось прижатым к мужской груди. В нос ударил цветочный запах гирлянды, висящей на шее незнакомца. Цветы были крупными, красными, их одуряющий аромат дарил горьковатую сладость, окончательно прогоняя мысли о смерти.
Ее держали бережно, и Аня дремала, покачиваясь на руках мужчины, точно ребенок на заботливых руках матери.
Яркое солнце сменил полумрак, лесные запахи окружили, теребя, заставляя вновь открыть глаза. Увиденное разом прогнало сон. Они были в лесу. Гигантском, очень старом, с серебристой листвой, седеющими лианами, сплошь усыпанными яркими цветами, отчего деревья казались старушками, одетыми в цветастые сарафаны и покрывшие головы платками.
А незнакомец шагал по листьям так, словно те лежали на земле. И на каждый его шаг возникал новый лист, да не просто возникал. Трепетал от нетерпения, дабы его коснулась нога мужчины. Цветы поворачивались к ним, провожая, лианы тянули серебристые плети. По лесу шел хозяин. И Аня знала еще одного, пользующегося такой же любовью леса. Вот только там ценили фиолетовый цвет, а здесь было затухающее разноцветье.
— Здорово тебя зацепил мой сын, девочка.
Голос у незнакомца был молодым. Он звенел ручьями, шумел ветром. И Аня прикрыла глаза, пытаясь на слух уловить, что именно показалось ей в нем странным. Звучание? Нет. Эхо? А может, то, что она действительно чувствовала себя рядом с ним маленькой девочкой?
— Сейчас станет легче.
И ее бережно опустили в воду. Лист, изогнувшийся купелью, был полон чистейшей прохладной воды. Аня подняла руку, провела по лицу, облизала губы. Сложила руки ковшиком, напилась. Хорошо. Истинное блаженство, когда нигде ничего не болит.
— Это сон? — спросила требовательно, разглядывая спасителя. Был он не меньше трех метров роста, белые волосы заплетены зелеными травами, на шее гирлянды цветов, ниже пояса и до колен коричневые побеги плотно обвивали тело. Светлая кожа слегка отдавала зеленью, на этом все сходство с человеческим и заканчивалось. Аня заглянула в глаза и потерялась… Там, в мерцающей глубине, рождались и умирали вселенные, там жила мудрость, до какой ей никогда не дойти. Не в этой жизни точно.
Незнакомец присел на корточки, погладил ее по голове.
— Умная девочка, но слишком любопытная.
Брызги в нос — и она резко вынырнула из транса.
— Тебя нужно было найти.
— Зачем?
Собственная нагота вдруг стала неудобной, Аня приподнялась, села. Поймала понимающую улыбку незнакомца.
— Смешная, — протянул он, растягивая губы. Если это и была улыбка, то… очень странная.
— Это сон, — напомнил вдруг.
Девушка нахмурилась, но идея, как обычно, лежала на поверхности. Сначала появились джинсы и рубашка, потом, после секундного раздумья, их сменил закрытый купальник и длинное парео.
— Вы меня вылечили?
Мужчина ответил грустным взглядом, покачал головой.
— Я всего лишь подарил тебе сон. Чтобы исцелиться, ты должна прийти ко мне. Мой неразумный сын ждет тебя у прохода. Он желал отправиться тебя искать, но я запретил.