Жилец (Арендатор смерти)
Шрифт:
Глава 2
"ДВЕНАДЦАТЬ АПОСТОЛОВ"
Суббота, 14 ноября
"Лондон энд империал эстейтс компани ЛТД" и ее одиннадцать дочерних компаний, известных на фондовой бирже как "Двенадцать апостолов", занимали величественные офисы в Лотбери - в общей сложности восемь этажей, с помпезным фасадом из белого известняка снаружи и вощеными дубовыми панелями внутри. Вестибюль был украшен колоннами из полированного мрамора и охранялся самым дюжим и смышленым швейцаром во всем лондонском Сити, На верхних этажах в больших, хорошо проветриваемых комнатах в служебные часы размещались полчища
Баллантайн был одной из тех колоритных фигур, появлявшихся время от времени в финансовом мире Лондона, чья деятельность оживляла обычно серую коммерческую рутину. Он был, в общепринятом смысле этого слова, одним из наиболее известных людей в Сити. То есть по газетам широкая общественность знала, как он выглядит, каковы его загородный дом, конюшни для скаковых лошадей, яхта и стадо племенных джерсийцев, но только более узкому и более заинтересованному кругу посвященных было известно кое-что, хотя и не так много, как хотелось бы, о его финансовых интересах. Вообще-то сам по себе этот человек, пожалуй, был настолько мало известен, насколько это только возможно. У него не было близких друзей, и даже его ближайшие соратники были далеки от того, чтобы завоевать его полное доверие. Его происхождение было-туманным, и если многие люди хотели бы проникнуть за завесу, которой он предпочел его окутать, то еще больше было таких, которые довольствовались тем, что пророчествовали, с цинизмом или богохульством, относительно его будущего.
Впрочем, мир в целом принимал Баллантайна за того, кем он выглядел - за потрясающе удачливого бизнесмена. За сравнительно короткий промежуток времени он поднялся из ничего - или, по крайней мере, из очень малого - до положения поистине значимого и даже могущественного. Такая карьера всегда сопровождается немалой завистью и злословием, так что и на его долю с лихвой выпало и того и другого. Далеко не единожды поднимался неприятный шепоток насчет его методов, а в одном случае - при знаменитом банкротстве "Фэншоу банк" за четыре года до этого - кое-что и погромче шепотка. Но всякий раз слухи стихали, а Баллантайн оставался, причем еще более процветающим, чем был раньше.
Однако теперь слухи снова начинали циркулировать во многих местах, и нигде они не были такими упорными, как в маленькой приемной личного кабинета Баллантайна на последнем этаже громадного здания. Здесь дела компании вполголоса обсуждались двумя ее сотрудниками.
– Говорю тебе, Джонсон,- говорил один,- не нравится мне все это. До ежегодного общего собрания каких-то две недели, а рынок начинает лихорадить. Ты видел котировки сегодня утром?
– Рынок!- презрительно отозвался другой.- На рынке всегда психуют. Мы знавали страхи и похуже этого, разве нет? Вспомни, что случилось в двадцать девятом? Вот тогда...
– Я тебе другое скажу,- продолжал первый из собеседников, не прислушиваясь к словам, которыми его перебили,- Дюпин тоже как на иголках. Ты видел его сегодня утром? Он был весь зеленый. Говорю тебе, он что-то знает.
– А где он сейчас?- спросил Джонсон.- Там?- Он кивнул на стеклянную дверь с табличкой: "Секретарь".
– Нет. Он в кабинете старика. Сновал туда-сюда последние полчаса, как кот блохастый. Но самого старика там нет.
– Ну и что с того? Разве ему полагается быть там в субботу утром?
– Да, сегодня утром - полагается. У него назначена встреча на одиннадцать часов. Я был здесь, когда Дюпин договаривался об этом за него.
– Встреча? С кем?
– С Робинсоном, человеком из "Сазерн банк". А тот приведет с собой Пруфрока.
– Пруфрока? Юрисконсульта?
– Его самого.
Джонсон негромко присвистнул. Потом после ощутимой паузы он сказал:
– Перси, дружище, я полагаю, ты не в курсе, насчет чего они придут с ним повидаться?
– К чему это ты клонишь?
– А к тому, что если они спрашивали насчет облигационного займа Редбери и если старик Пруфрок начнет вынюхивать...
– Ну а допустим,- сказал Перси,- что так оно и будет. Ты занимался этим займом, ведь так? Так в чем там собака зарыта?
Джонсон смотрел перед собой и, казалось, прямо сквозь стену видел ухоженную виллу из красного кирпича в Илинге, заложенную и перезаложенную, но такую желанную, с двумя маленькими детьми, играющими на крошечной лужайке, и его женой, наблюдающей за ними с крыльца.
– Так что?- повторил Перси.
Джонсон повернул голову:
– Просто я подумал... Мой дружок из "Гаррисона" говорит, что там наклевывается местечко старшего клерка. Конечно, это означает потерять пятьдесят в год, но я, пожалуй, все-таки подам заявку, дружище Перси.
Два человека обменялись понимающими взглядами, и в этот момент зазвонил телефон, стоявший на столе между ними. В тот же самый миг дверь личного кабинета Баллантайна открылась, и оттуда вышел Дюпин, секретарь компании. Он снял трубку, рявкнул в нее: "Пришлите их немедленно!" - и снова исчез, за каких-то несколько секунд.
– Ты понял, что я имею в виду?- прошептал Перси.- Видал, как нервничает?
– Полагаю, это Робинсон и Пруфрок,- ответил Джонсон, поднимаясь на ноги.- Ну что же, я отправляюсь к "Гаррисону" прямо сейчас.
В кабинете Дюпин сделал глубокий вдох и распрямил свои худые плечи, как человек, готовящийся отразить нападение. Какой-то момент он постоял так, потом расслабился. Его руки, которые он усилием воли удерживал в неподвижности этот недолгий момент, начали нервически подрагивать. Дюпин дважды прошелся по комнате туда-сюда, потом остановился напротив зеркала и увидел в нем лицо, которое было бы красивым - аккуратно причесанные черные волосы, блестящие глаза-бусинки,- если бы не нездоровая желтизна щек.
Он все еще вглядывался в свое отражение, словно в портрет незнакомца, когда объявили посетителей. Дюпин резко повернулся к двери.
– Доброе утро, джентльмены!- воскликнул он.
– Вы, по-видимому, мистер Дюпин?- спросил юрисконсульт.
– К вашим услугам, мистер Пруфрок, как я полагаю? С мистером Робинсоном прежде я уже встречался. Не желаете ли присесть?
Однако мистер Пруфрок остался стоять, медленно оглядывая комнату.
– У нас была назначена встреча с мистером Баллантайном,- сказал он.