Жили были экспонаты

Востоков Станислав Владимирович

– Здравствуй, Лукьяныч!
– радостно крикнул Дронт.

– Привет, Дронт, - ответил тот.

– Мы Их Нашли!
– важно сказал Голубь.

– Ух-ты!
– воскликнул Дронт, хотя, честно говоря, ему хотелось сказать: "Ай, ты!", ведь Полоски нашел все-таки не он.
– Где?

– Здесь!
– Голубь гордо показал на спину Квагги.

Дронт посмотрел туда:

– А по-моему, тут ни на одну больше не стало.

– Дронт, - ласково сказал Лукьяныч, - дело в том, что Квагга полосата только Наполовину.

–

Именно на Эту?
– спросил Дронт.

– Именно на Эту.

– Ой!

– Что, ой?
– спросил Лукьяныч.

– Как нехорошо получилось. Мне нужно бежать.

– Куда?

– До свидания, завтра расскажу!

И он снова кинулся к соседнему залу.

Незнакомец стоял и задумчиво смотрел в потолок. Увидев Дронта, он подпрыгнул:

– Не забудь, три попытки. Фокус, Чудо и Мираж. Ну, что верно?

– Все!
– честно ответил Дронт и уселся рядом.

Глава третья,

в которой Окаменелость рассказывает о своей Глубокой Молодости

В тот вечер Дронт с Голубем играли в "классики". Дронт уже чувствовал, что он выигрывает, а Голубь стал понимать, что "классики" Совсем Неинтересная Игра, во всяком случае, не такая интересная, как "вертелки", в которой он выигрывал Гораздо Чаще. Ее смысл заключался в том, что соперники вставали друг против друга и начинали вертеться. Кто первый садился на землю, тот проигрывал. И этим Кем-Нибудь почти всегда был Дронт, которому Его Комплекция (почему-то Голубь вместо "Худой" или "Толстый" употреблял именно слово "Комплекция") это не позволяла.

Так вот, когда Голубь начал делать вид, что ему Совсем Не Хотелось Выигрывать, а Дронт дотолкал ракушку (в Музее в "классики" играют именно ракушкой) до десятого квадратика, к ним подбежал Полосатый Незнакомец.

– Новеньких не принимаем, - важно заметил Голубь, следя краем глаза, как Дронт собирается прыгнуть в десятый классик.

– А во что вы играете?

– Ты что, - удивился Голубь, - "классиков" не знаешь? Но мы Больше Никого Не Принимаем.

– Я отлично знаю эти "Ластики", но играть бы в них все равно не стал бы, даже если бы меня стали уговаривать десять Голубей.

– Это почему?
– возмутился Голубь.

– Это почему?
– спросил Дронт, считавший, что лучше "класиков" есть только одно занятие - поедание желудей.

– Потому что Окаменелость собирается сейчас рассказывать о своей Глубокой Молодости, и все Порядочные Экспонаты, которым дорого Свое Самообразование, уже в ее зале.

Голубь никак не мог допустить, чтобы кто-то подумал, будто ему не дорого Свое Самообразование, и сказал, что он как раз после "классиков" собирался пойти к Окаменелости. На что Дронт ответил, что Самообразование, конечно, Очень Нужно в Теперешнее Время, но никак не важнее "классиков" - ведь недаром все говорят: "Нужно знать Классику",

и вообще ценится только все Классическое.

С этими словами он очень удачно толкнул ракушку в десятый классик и довольно посмотрел на Голубя.

– Да, надо спешить, - сказал тот, делая вид, что он не заметил последнего маневра, и они отправились к Окаменелости.

Окаменелость важно возлежала на подставке в центре зала. Вокруг уже рассаживалась масса всяческого музейного народа, которую Окаменелость называла Почтенная Публика.

У всех присутствующих это вызывало какие-то смутные представления о почте и бубликах, но точной связи между ними не могли уловить даже Очень Умные Экспонаты вроде Голубя, который как-никак умел считать до пяти и уверял, что Это дано не Каждому.

Дронт, Голубь и Незнакомец растолкали всяческую мелкоту вроде Опытных Лягушек да Наглядных Пособий, уселись рядом с Кваггей и сделали Умные Лица.

– Как здоровье?- спросила пришедших Квагга.- Голубь, если ты не перестанешь ходить с непокрытой головой...

– Судари и Сударыни, - начала Окаменелость.

– Что, будет Суд?
– спросил Дронт.

– Ш-ш-ш, - шикнул на него Полосатый Незнакомец.

– Да будет вам известно, - продолжала Окаменелость, что я была урождена в Эпоху, которая называлась: "Девон".

– Извините, - встал Дронт, - вы сказали: "Диван" или мне послышалось?

– Молодой человек!
– сурово заметила Окаменелость, - перебивать пожилых людей, которые старше Вас по крайней мере на пару-другую миллионов лет, невежливо.

– Да разве я смог бы вас всех Перебить?
– искренне удивился Дронт.
– Тем более Вежливо?

Окаменелость негодующе взглянула на него и, не удостоив ответом, продолжила повествование.

– Так вот, урождена я была моллюском.

– Кем была урождена?
– шепнул Дронт Голубю.

– Малюсенькой была урождена, - тоже шепотом ответил Голубь.
– маленькой значит, вот такой, - он показал, Какой Именно была урождена Окаменелость.

– А-а!
– понял Дронт.

– Если в партере не перестанут шушукаться, я буду вынуждена покинуть Почтенную Публику, - негодующе заявила Окаменелость.

– Квагга,- немедленно найди Партера и передай, чтобы он прекратил безобразие,- скомандовал Голубь.

Квагга послушно поднялась, сделала три шага к двери, потом вернулась и спросила:

– А кто это?

Такого вопроса Голубь никак не ожидал, потому что сам не мог сказать Определенно-Кто Это, поэтому он сделал вид, что Страшно Занят Историей Окаменелости.

Не услышав ответа, Квагга разогнала набежавшую мелюзгу и уставилась на Окаменелость.

Та увлеченно рассказывала:

– Покинув яйцо, я стала...

– Яичницей!
– радостно воскликнул Полосатый Незнакомец.

– Полноправным Членом Общества, - закончила медленно закипающая от гнева Окаменелость.