Жили-были солдаты (сборник)
Шрифт:
— Между прочим, был в музее.
— Ну? — спросил Митя.
— Видел пушки и пищали. А один человек не поверил, что я смогу надеть на себя древний шлем, взять в руки щит и меч и не упасть при этом.
— И не упали?! — открыв рот, спросил Митя, да так его и не закрыл.
— Не упал, — ответил Зубов. — Мы, солдаты, когда нас заденут, особенно крепко на ногах держимся. Мы через горы и леса без компаса проходим, с самолёта, между прочим, с закрытыми глазами прыгаем… Значок, между прочим, вот этот видел? — И Зубов указал на раскрытый парашютик.
— Это что, парашютик? — спросил Митя.
— Да, за прыжок с самолёта на парашюте.
— Ха! — сказал Митя, чувствуя, что проигрывает и что
Зубов явно берёт над ним в этом разговоре верх. — Ничего страшного — прыгнуть с парашютом! Я бы прыгнул!..
— Из самолёта, ночью? — спросил Зубов.
Тут Митя надолго задумался. Конечно, он мог бы сказать: «Да, прыгнул бы!», но он был человек справедливый и поэтому промолчал.
— А вы прыгали? — спросил он.
— Днём, — сказал Зубов. — Один раз. А ночью не прыгал.
— Но прыгнете? — не отставал Митя.
— Прыгну, — твёрдо сказал Зубов.
— А он лекарства боится пить, — появляясь, сказал дедушка.
— Да при чём здесь лекарства?! — отчаянно сказал Митя.
Он не мог понять, как может дедушка путать такие разные вещи, как какие-то лекарства и ночные прыжки с парашютом!
Даже Зубов это отлично понял.
— Мы говорим о самолётах, — сказал он дедушке, — а вы — о лекарствах! Это же совершенно разные вещи, дедушка!..
Митин дедушка поднял руки и сказал, что признаёт свою ошибку.
— А между прочим, — спросил Зубов, — о каких тут лекарствах зашла речь? Если об аспирине или хлористом кальции, то это одно, а если о чём-нибудь другом, так это другое…
— Об аспирине, — сказал дедушка.
— О хлористом кальции, — сказал Митя.
И тут Зубов начал смеяться.
— Ой, не могу! — сказал Зубов.
— Что — не можете? — спросил Митя.
— Без смеха думать про хлористый кальций. Раньше-то ведь я его тоже боялся, но в армии… Дайте-ка, дедушка, мне самую большую деревянную ложку! Как — зачем? — удивился Зубов. — Нам в армии хлористый кальций дают только деревянными ложками. Хорошее дерево, оказывается, — пояснил он Мите, — половину горечи забирает. Я раньше сам этого не знал, потому боялся… Солдаты-то в армии тоже иногда болеют и тоже не очень-то любят пить лекарства…
— И что же тогда с ними делают? — заинтересованно спросил Митя.
— А ничего. Прописывают деревянные ложки вместо железных. Это раз. Дают подышать над картофельным паром. Это два. Между прочим, дышать надо в компании. Это три. Одному неинтересно. Вот, собственно, и всё. Короче, пустяки!..
Тут дедушка принёс на выбор четыре деревянные ложки, Зубов долго и сосредоточенно пробовал каждую на зуб, дал попробовать Мите, и после некоторых споров они выбрали самую на вид неказистую, но по вкусу самую лучшую.
Затем Зубов недрогнувшей рукой налил себе хлористый кальций, выпил, сказал:
— Хор-рошо!
И передал Мите.
Затем Митя недрогнувшей рукой сам налил себе в ложку хлористый кальций, выпил почти не поморщившись, сказал совсем как Зубов:
— Хор-рошо!
И передал лекарство и ложку дедушке.
А дедушка от растерянности не стал даже пить — сунул лекарство и ложку в шкафчик.
— Ну-с, — сказал, потирая руки, Зубов, — а сейчас мы все будем дышать над паром.
— Прямо вот тут, за столом? — спросил Митя.
— Прямо вот тут, за столом. Несите, дедушка, картошку…
На всякий случай Митя хотел было по привычке нырнуть под диван, но тут увидел, что дед несёт в кастрюле действительно самую обыкновенную картошку, а Зубов уже накрывается с головой одеялом и говорит:
— Ого, картошка-то рассыпчатая! Самая полезная, чтоб дышать. Вы, дедушка, с этой стороны заходите, пусть парню покрупнее достанется, а я вот с этого бока…
— Давай, — говорит дедушка Мите, — заходи!
Ну, Митя и сунул голову под одеяло. А там уже дедушкина голова и Зубова, конечно.
— Ну как? — спрашивает Зубов.
— Темно, — отвечает Митя.
— Зато здесь нас вон сколько. Как в кино. Не соскучишься. К тому же предлагаю устроить соревнования: кто кого пересидит. Солдаты так всегда делают. Ну, начали!..
Митя засопел, потому что уже знал, что всех тут пересидит и что первым из игры выйдет дедушка.
— Жарко очень, — минут через пять сказал дедушка.
И высунул голову, чтоб подышать.
— Снимаетесь с игры, — жёстко сказал Зубов дедушке из-под одеяла. — И вам засчитывается поражение. Таким образом, на дистанции осталось два гонщика.
— Каких гонщика? — удивлённо спросил Митя, стукаясь своим лбом в лоб Зубова.
— Два гонщика на велосипедах. Я и ты.
— А-а-а, — сказал Митя.
И подумал, что это верно: он и Зубов проносятся на своих велосипедах по раскалённой пустыне, и все удивляются: «Смотрите, кругом стоит такая жара, а они — хоть бы хны!»
И тут, как только Митя это подумал, Зубов как-то подозрительно закашлялся, высунул голову из-под одеяла и сказал:
— Всё. Больше я не могу.
— Снимаетесь с соревнования! — радостно заорал Митя. — Я занял первое место!..
— А я второе, — сказал Зубов.
Дедушка, совершенно естественно, оказался на третьем.
Тут Зубов сказал, что ему пора идти в часть, в свой военный городок, съел по настоянию Мити одну картофелину, а затем, отметив своим перочинным ножом деревянную ложку, из которой теперь Мите надлежало пить лекарство, сообщил по секрету, как ловко можно вовнутрь принимать аспирин. А потом попрощался и вышел на улицу.
И тут увидел участкового врача товарища Гаврилову, о которой говорил ему Митин дедушка и которая пришла теперь, наверно, уговаривать Митю, чтоб он принял лекарство.