Жили на свете ребята
Шрифт:
Илюша и Гриня трудились внутри корпуса - помогали Степану Егоровичу восстанавливать двигатель. А двигатель был старый и изношенный.
– Тут без затона не обойдешься, - сказал Степан Егорович.
– Новые детали нужны, да и старые без станков не отремонтируешь.
Опытный плотник, капитан гавани Мыркин, улучив свободную минуту, приходил к катеру и показывал Павлику и Игорю, как залатывать днище, обновлять обшивку бортов, палубу и каюту.
Владимир Павлович занялся ремонтом рулевого управления и штурвала. Помощниками у него были Прохор и Катя. Прохор был доволен, что работает с Владимиром Павловичем. Но он никак не хотел примириться с тем, что с ним на равных правах оказалась девчонка. Он чувствовал себя "старым морским волком" и считал, что "женщине на корабле не место". Однако примириться пришлось. Не уходить же Прохору с "Капитана Безымянного"!
Каждый день в восемь часов утра ребята собирались во дворе и вместе со своим прорабом, как они называли Степана Егоровича, отправлялись по берегу на водную станцию.
Нет, Степан Егорович на свою команду обижаться не мог. Многие ребята еще во дворе, строя "Северный полюс", научились у Илюши действовать слесарными и столярными инструментами. Но постройка "Северного полюса" была игрой, а теперь они ремонтировали настоящее судно. И они работали радостно, старались не только чтобы услышать похвалу Степана Егоровича, но старались и для себя. Им хотелось поскорее отремонтировать катер и отправиться в плавание.
Июньское солнце тысячами мелких отблесков играло в чуть заметной ряби широкой реки. Было жарко, но время купаний еще не наступило. Потому ребята во время "перекура", как в шутку назывались перерывы, раздевшись по пояс, обливали друг друга водой. Охладившись, они снова принимались за работу.
Вероятно, никто из них никогда и ни в чем не проявлял такого усердия. Ремонт проходил даже быстрее, чем ожидал Степан Егорович.
...На палубу поднялся Илюша. Он пристально всматривался в речную даль.
– А ты почему не на месте?
– спросил внука Степан Егорович.
– Перекур не объявляли.
Вместо ответа Илюша вдруг закричал:
– Едут! Едут!
Степан Егорович тоже стал вглядываться вдаль, но ничего не видел. Мешали солнце и солнечные отблески на реке.
– Где ты видишь?
– Слышу. Нашу моторку слышу. Папа едет! Вон, совсем уже близко!
Действительно, вскоре в гавань вошла моторная лодка, а минут через пять на причале старого мола появились Михаил Степанович, Андрейка и Маринка.
Пока Степан Егорович, Михаил Степанович и Владимир Павлович разговаривали внизу, Андрейка степенно обошел катер и стал по крутому трапу смело забираться на борт.
– Ты куда лезешь?
– крикнул ему сверху Прохор.
– Посторонним тут не положено!
Андрейка в смущении остановился и посмотрел наверх.
– Я по трапу, - сказал он.
– И совсем не посторонний. У меня тут дедушка главный... И потом... потом, Илюша мой брат.
– Заходи, заходи, Андрейка!
– крикнула Катя.
– Не слушай его.
Прохор обозлился.
– А ты кто здесь?! Я вот...
Но он не договорил, заметив поднимающихся вслед за Андрейкой Степана Егоровича и старпома с "Сахалина". Он принялся за работу с мыслью о Кате: "Я тебе этого все равно не прощу".
И ссора произошла. Владимир Павлович ушел в каюту побеседовать с Михаилом Степановичем. Катя подошла к штурвалу и пробовала его покрутить, что, впрочем, ни ей, ни Прохору Владимир Павлович делать не запрещал.
– Отойди от штурвала!
– толкнул ее Прохор.
Катя в свою очередь толкнула его. Рассерженный Прохор замахнулся.
Кирилка, заметив ссору, бросился по трапу на борт. Но он опоздал и увидел то, что заставило его громко расхохотаться.
Катя, ухватив согнутой в локте рукой шею Прохора, насмешливо спрашивала:
– Будешь? Будешь еще обижать девочек и малышей? Говори, будешь?
Прохор извивался, но вырваться из крепких рук Кати не мог.
Когда Катя отпустила Прохора, он больше не решился лезть в драку и только сказал:
– Убирайся отсюда тряпки зашивать!
– А ты, наверное, и того не умеешь, - усмехнулась девочка.
Прохор вдруг смутился и смолк. Он вспомнил неприятную историю с пуговицей на пароходе "Сахалин". Хорошо, что об этом никто из ребят не знал.
Кирилка оттащил Прохора за руку и прошептал:
– Ты эту девочку не задевай, слышишь?
– Это почему же?
– Потому что...
– Кирилка замялся.
– Потому что... стыдно... обижать девчонок...
КАТЕР НА СЛОМ!
В эту ночь вахту на катере нес Павлик Тупиков.
Нет, это было не так просто - уговорить маму Павлика отпустить сына на ночное дежурство. Переговоры с мамой было поручено вести Кате. Девочка, конечно, не сказала, что Павлик будет на катере один. Хорошо, что сам инженер Тупиков эту ночь проводил в затоне.
Павлик сидел в каюте катера и иногда поглядывал в иллюминатор, через который была видна дверь мастерской.
Северная июньская ночь была светлая, и все же Павлик немножко трусил. Бояться же было совсем нечего. Все вахты у других ребят проходили без всяких происшествий. А если бы что-то и случилось, то в инструкции вахтенному было сказано:
"... выйти из каюты и ударами в шестерню поднять тревогу", то есть сообщить о происшествии на водную станцию, где находился дежурный.
Огромная шестерня была подвешена на проволоке у самого входа в каюту. Тут же лежал полуторадюймовый1 болт для ударов.
Ночь тянулась томительно долго. Павлик то и дело поглядывал на часы, висящие на стене каюты. Он прислушивался к всплескам прибрежных волн и незаметно задремал.
Проснулся вахтенный, когда солнце уже начинало пригревать. На реке стояла ясная утренняя тишина. В гавани начиналось движение. Один за другим выскочили на реку два катера. К новому молу подошел небольшой буксирный пароход. На одном из швертботов поднимали парус.