Жили старик со старухой. Сборник
Шрифт:
Пётр Васильевич за короткое время практически в одиночку выполнил всю работу, а вдобавок ещё и лавки соорудил для просмотра кинофильмов. Клуб получился, что надо. За всё время, что работал, стопка никогда не была пустой, а употреблял уж он по своему усмотрению.
Так слава шла следом за мастером. А потом были другие селения и другие заказы. Разве все упомнишь! Только неизменными оставались гармошка, которую Пётр Васильевич сам когда-то изготовил, и мастерство. А жениться больше не приходилось, сам повзрослел, да и дети стали взрослыми, которых время от времени между командировками надо хоть изредка, но пересчитывать!
ЖАРА
– Эй,
Рыжая лошадка, сморённая небывалой жарой и гнусом, облепившим не только её бока, но и всю большую лошадиную морду, мотала непрестанно головой, дёргала ногами и, как заведённая, хлестала по бокам хвостом. Спасения от гнуса не было, правда, у воды его было меньше. Лошадь сразу забрела в воду и стала жадно её пить, раздувая ритмично свои огромные бока.
– Киня, а сам чего не пьёшь? – снова раздался возглас.
– Вы маетесь бездельем, а я работаю.
– Хорошо работаешь, сидя на телеге. У тебя только лошадь работает.
Паром задерживался. Ребятишки, собравшись большой гурьбой, переправились на нём на другой, более мелкий берег. Их слабеньких, помноженных на количество рук, сил хватало, чтобы перетянуть по стальной проволоке старенький дощатый паром. Теперь они, раздевшись, резвились на другом берегу, а паром оттащили от берега. Самые смелые с него ныряли. Те, что не умели плавать, перебирались, держась за трос на паром и обратно. Это доставляло им большое удовольствие. На телегу, появившуюся на другом берегу, они не обращали никакого внимания.
– Ты бы хоть сам искупался что ли, в бане-то, поди, года два не был?
– Я чистый, в прошлом годе купался на сенокосе.
– Тебе бы жениться, девки порато чистых любят, тогда бы не сам на телеге ездил, а жена, а тебе тогда только руководить и говорить, в какую сторону поворачивать.
– Подумаю и женюсь.
Иннокентий заматерел и имел солидный возраст, перевалило за тридцать, но женщины обходили его стороной. За спиной говорили: «У него не все дома», но прямо ему об этом никто не говорил, только подшучивали да подсмеивались.
– А девка-то у тебя на примете есть?
– А как же, все меня любят, только я сам пока не выбрал.
Солнце стояло почти вертикально над головой и, казалось, не собиралось клониться к горизонту. Ветер исчез, только стояла жара и донимал гнус, который от нагретого воздуха стал каким-то ленивым и не злым, просто донимал своим числом. От жужжащих кровососущих никакого спасения не существовало. Только ребятишки гнуса не замечали, озорничали и баловались на воде. Взрослых мужиков, сидящих на другом берегу, они не боялись. В их власти – вернуть паром или нет, но мужики знали, что, порезвившись, ребята приедут обратно и их не торопили.
– Ты больно долго выбираешь, состаришься и никому не нужен будешь.
– Я умный, сначала присмотрюсь.
– Зачем же тебе жена, может, без жены-то лучше?
– Не-е-е, жена нужна. Сами сказали: телегой управлять, а ещё надо в дом воду носить, печку топить.
– У всех есть дети, а ты-то их где возьмёшь?
– Сами заведутся.
– От сырости, что ли?
– Детей приносят из роддома, – с умным видом ответил Иннокентий.
Дети баловались. Человек десять находились между паромом и берегом, держась за стальную проволоку руками. Самые большие ребята тянули проволоку вниз, смеясь над тем,
Взрослые этого с другого берега не заметили. Издалека казалось, что ребята шалят и купаются.
– Киня, смотри, какая молодуха стоит около тебя.
На берегу появилась молодая женщина, пришедшая полоскать бельё. Она знала, что над Иннокентием мужики подшучивают, и не обращала на них никакого внимания.
– Ты присмотрись по-хорошему, может это и есть твоя будущая жена.
– Не-а, для меня она старая.
– Чем же это она старая?
– У неё есть дети.
– Так это же хорошо. Тебе и думать не надо, где брать детей.
Иннокентий задумался. Он сидел и, не отвечая, смотрел на женщину. Потом что-то в его голове прояснилось, и он твёрдо ответил:
– Не-а, у неё дети большие, меня побьют.
Ответ мужиков удивил и рассмешил.
– За что же они тебя бить будут? Зла ты никому не делаешь.
– Просто так побьют. Не-а, – уже твёрдо сказал Иннокентий, – на ней я жениться не буду. Она заставит меня самого ездить на телеге.
Лошадь, подняв морду, смотрела по сторонам, не забывая отмахиваться от гнуса, затем снова припала к воде.
На противоположном берегу ребята улеглись на песке и наблюдали за девчонками, которые сразу уединились и купались в стороне. Девчонки все казались угловатыми и костлявыми в закрытых купальниках. Только одна Люська выделялась своими округлыми формами с заметно выделявшейся грудью. Ребята бесцеремонно глядели, как девчонки плещут друг на друга воду, стесняясь учиться плавать.
Мужики от безделья переключились с Иннокентия на женщину:
– Мария, ты бы хоть разделась до купальника, Киня и тот на тебя в одежде не смотрит.
– Вам бы только зубы скалить.
– Мы же серьёзно. Такая жара, а ты работаешь в одежде.
– Я уже загорела.
– А Иннокентий на тебе жениться хочет.
– Куда же я своего мужа дену.
– Никуда не надо, будет два мужа: один управлять телегой, а другой делать детей.
– А ну вас зубоскалов!
В это время внимание всех привлекла моторная лодка, мчавшаяся вниз по реке, туда, где на натянутом через реку тросу была зацеплена лодка с гидрометеорологами, проводившими измерение скорости течения реки и прочие замеры. В движущейся лодке ехал не кто иной, а их непосредственный начальник, прекрасно знавший о проводимых работах и натянутом тросе. Смотрел он не вперёд, а в сторону деревни, разглядывая сидящих на берегу людей и что-то показывающих руками. Натянутый трос оказался на уровне шеи сидящего за мотором водителя. В последнюю секунду все замерли в предчувствии беды.